Французский философ, писатель-моралист. Основные сочинения: «Мемуары»; «Максимы и моральные размышления».

«Я среднего роста, гибок и пра­вильно сложен, кожа у меня смуг­лая, но гладкая, лоб открытый, в меру высокий, глаза черные, глу­боко посаженные, голова, можно сказать, красивая». Таков словес­ный автопортрет герцога де Ла­рошфуко, писателя, моралиста, острослова, свидетеля «великого века» французской литературы, со­временниками которого были Корнель и Расин, Мольер и Лафонтен, Паскаль и Буало.

Но жизнь Франсуа де Ларошфуко мало походила на судьбы этих авторов, зависевших от высоких покровите­лей. Да и писателем себя он именовал только в шутку, поскольку был прежде всего философом-моралистом, от­дававшим, впрочем, философии лишь время, свободное от государственной службы и политической деятельности.

Получая доход от обширных поместий, он в отличие от своих «собратьев по перу» мог не беспокоиться о хлебе насущном. А когда писатели и критики затевали ожесто­ченные споры о законах драматургии, Ларошфуко вспо­минал в уединении вовсе не о литературных проблемах. Ему, видимо, приходили на память иные, настоящие ба­талии, поскольку жизнь он прожил бурную, захватываю­щую и полную приключений.

Родословная Ларошфуко восходит чуть ли не к X сто­летию. В XIV в. предки Франсуа получили графский ти­тул, а при Людовике XIII — титул герцога и пэра, что давало им возможность занимать высокие должности чле­нов Королевского совета, Парламента и быть полновлас­тными хозяевами в своих владениях.

Франсуа VI, герцог Ларошфуко, носивший до смерти отца имя принца де Марсийака, родился 15 сентября 1613 г. в Париже. Детство его прошло в замке Вертей, где располагалось старинное родовое поместье графов и герцогов Ларошфуко. Воспитание Франсуа, как и его одиннадцати младших сестер и братьев, было довольно либеральным. Во всяком случае, мальчикам полагалось в основном заниматься военными упражнениями, а прочие же науки осваивались самостоятельно или с помощью воспитателей. Так что своей ученостью Ла­рошфуко обязан прежде всего самому себе, поскольку, в отличие от сверстников, его, кроме военного дела, интересовали философия, история и классическая литера­тура.

В 1630 г. семнадцатилетний принц де Марсийак уже появился при королевском дворе, а вскоре принял учас­тие в Тридцатилетней войне. Он успел и повоевать, и на­сладиться светской жизнью, стать политическим изгнан­ником и даже отбыть срок заключения в Бастилии.

Пока Франсуа испытывал судьбу в дворцовых залах и на полях сражений, отец купил ему должность губерна­тора одной из провинций. Однако герцогу не сиделось в богатом поместье. Он примкнул к Фронде, движению, направленному против абсолютизма кардинала Мазарини и поддерживавшей его королевы. Во главе восставших дворян, которых стали называть фрондерами, оказались самые именитые люди королевства. У Ларошфуко были и свои личные причины участия в войне против короля. Он отстаивал право на привилегии, заявляя о феодальной чести и заслугах его рода перед государством. Герцог счи­тал, что благополучие Франции целиком зависит от бла­гополучия и привилегий знати.

Вскоре Ларошфуко проявил себя и как талантливый военачальник. Собранные им войска, выступившие про­тив королевской армии, успешно держали оборону, а сам герцог обнаружил талант не только полководца, но также искусного дипломата и мужественного воина.

После восстановления мира молодой Людовик XIV продолжил свое историческое правление, а Ларошфуко вернулся в поместье и занялся хозяйством. Заодно он ос­мысливал пережитые события и записывал воспомина­ния, которые получили название «Мемуары» и были из­даны в 1662 г. Они подводили итог времени, полного надежд и разочарований, побед и поражений.

Основой философских и нравственных взглядов Ла­рошфуко послужил жизненный и политический опыт. Своей задачей автор «Мемуаров» ставил осмысление лич­ной деятельности в служении государству, доказательство правоты своих поступков в политической борьбе. В книге представлены яркие характеристики главных действующих лиц того времени — короля Людовика XIII, кардиналов Ришелье и Мазарини, принцев Конде, — даны точные описания драматических событий, развернувшихся во Франции во время гражданской войны.

Когда «Мемуары» вышли в свет, Ларошфуко уже жил в Париже. Со временем ему простились прежние бунтар­ские настроения, недавний мятежник получил окончатель­ное прощение. Людовик XIV назначил ему солидную пен­сию, сыновья Ларошфуко заняли важные и выгодные должности. Правда, сам философ уже редко появлялся при дворе, но когда это случалось, «король-солнце» все­гда одаривал его особым вниманием, оказывая всяческие знаки уважения.

И все же, как ни интересны с исторической точки зре­ния мемуары Ларошфуко, не они принесли ему славу. Знаменитым его сделала небольшая книжица под назва­нием «Максимы» — оригинальная проза в афоризмах. Всего максим более шестисот — парадоксальных, лука­вых, остроумных, желчных фраз в несколько строк, а по­рой и в несколько слов. Разумеется, все они принадлежат к мудрости интеллектуальной, великосветской — тщатель­но отделанные, оправленные великолепным живым язы­ком и бьющие, как говорят, не в бровь, а в глаз.

Совершенно очевидно: автор афоризмов — частый по­сетитель философских и литературных салонов, где каж­дое острое и меткое слово ценилось чрезвычайно высоко. Собственно, афоризмы так и построены, будто велико­светский собеседник, прохаживаясь по залу, то там, то здесь роняет крылатую фразу, после которой либо разда­ется смех, либо проносится шепот восхищения.

К слову сказать, в ту пору моралистическая литерату­ра в жанре максим была весьма популярной. Особенно культивировалась она в салоне маркизы де Сабле, где ча­сто бывал Ларошфуко. Сама маркиза слыла женщиной умной, образованной, занималась политикой, интересо­валась литературой. В салоне велись философские, лите­ратурные и даже научные дискуссии. Однако наибольший интерес вызывали психологические проблемы, раскрыва­ющие тайны человеческой судьбы, сложные повороты характера, внутреннюю жизнь личности.

Собеседники блистали остроумием, подвергая тонко­му анализу чувства и мысли, соотношение разума и внеш­них вещей. Чутье языка помогало формулировать точные определения с тщательно подобранными синонимами, характеристиками, определениями. Маркиза де Сабле и сама упражнялась в изящной словесности, составляя сбор­ники изречений и афоризмов.

Вот в этой благотворной атмосфере и рождались «Мак­симы» Ларошфуко. Салонная игра подсказывала форму, в которой писатель смог выразить свои взгляды на природу человека.

Работе над книгой Ларошфуко посвятил весь остаток жизни. Выйдя в свет, «Максимы» сразу же приобрели огромную популярность. С 1665 по 1678 г. писатель пе­реиздавал книгу пять раз. Ларошфуко был признан круп­нейшим писателем, большим знатоком человеческих сер­дец, а Французская академия приняла его в свои члены.

Смерть застала Франсуа де Ларошфуко 17 марта 1680 г. Он умер в своем особняке от приступа подагры, которая мучила его долгие годы.

«Максимы» Ларошфуко были одним из оригинальных жанров моралистической литературы XVII в. Но читая эту своеобразную мини-энциклопедию нравов и поведения, легко убедиться, что мыслитель был прекрасно осведом­лен в античной и современной ему философии. Проана­лизировав строение чувственной природы человека, Ла­рошфуко вывел единственную движущую силу поведения людей — себялюбие: «Себялюбие — это любовь человека к себе и ко всему, что составляет его благо. Оно побужда­ет людей боготворить себя и, если судьба им потворству­ет, тиранить других; довольство оно находит лишь в себе самом, а на всем постороннем останавливается, как пчела на цветке, стараясь извлечь из него пользу... Даже при­рожденная свирепость реже толкает на жестокие поступ­ки, нежели себялюбие».

Пороки и добродетели Ларошфуко объясняет осо­бенностями, присущими всей человеческой природе. Как же тогда быть с нравственной оценкой личности, если все дурное и хорошее предопределено природой? Здесь Ларошфуко внес понятие среды, окружения человека. Себялюбие, или инстинкт самосохранения, — это поня­тие, относящееся к физиологии, а вот форма поведения определяется средой. Мораль зависит от условий, в которых мы находимся. Себялюбие, или личная заинте­ресованность, может приносить и пользу, и вред другим людям. Но для каждого индивида это себялюбие есте­ственно: «С самого рождения каждого человека природа как бы предопределяет меру его добродетелей и пороков».

Далее Ларошфуко делает естественный вывод: пороки человека приносят вред окружающим, и потому они вызы­вают порицание и кару. Добродетели, наоборот, принося пользу всем, вознаграждаются обществом. Следователь­но, быть добродетельным полезно не только окружающим, но и самой добродетельной личности.

Моралист считал, что своими природными инстинк­тами не только возможно, но и необходимо управлять, сдерживая неразумные побуждения себялюбия. Здесь на помощь приходит разум, который развивается в процессе опыта. Разум, как и человек, — мера всех вещей. Он кри­терий неопровержимой истины.

Путь к счастью, доступный каждому, лежит в пони­мании собственной природы и умении ограничить эгоис­тические порывы, чтобы не нанести вреда другим: «Даль­новидный человек должен определить место для каждого из своих желаний и затем осуществлять их по порядку. Наша жадность часто нарушает этот порядок и застав­ляет нас преследовать одновременно такое множество целей, что в погоне за пустяками мы упускаем суще­ственное».

Эрудиция Ларошфуко поражала многих современников. Он великолепно знал труды древних мыслителей, не говоря уже о Декарте, Монтене, Грасиане. И все же в его : эризмах явственно слышатся отзвуки эпохи, колорит нтеллектуальной французской мысли XVII в.

На этот общий фон наслоились, безусловно, и личные - сблюдения. Во многих максимах проступают горечь и газочарования, выстраданные душой. Вероятно, отсюда парадоксальность Ларошфуко, не желавшего плоско и прямолинейно заниматься морализаторством. Он искал в тоступках и действиях скрытую пружину лицемерия, при­творства людей, прикрывающихся маской добродетели. Да сам моралист нередко выступал в роли скептика, ци­ничного наблюдателя, перед которым проходят сановные ряженые, скрывающие истинное лицо.

Доставалось от Ларошфуко и показным доброхотам, бравирующим своей добродетелью: «Люди делают добро часто лишь для того, чтобы обрести возможность безна­казанно творить зло».

Впрочем, и внешне благородные качества человека нередко лишь кажутся таковыми: «Примирение с врагами говорит лишь об усталости от борьбы, о боязни пораже­ния и о желании занять более выгодную позицию»; «У большинства людей любовь к справедливости — это просто боязнь подвергнуться несправедливости».

Как видим, любовь и дружбу Ларошфуко ценил очень высоко, раз считал их проявления редкостью. По-видимо­му, житейский опыт приводил его именно к такому заклю­чению. Ведь истинная любовь и дружба бескорыстны, они не имеют отношения к себялюбию — важнейшему, по мне­нию автора, свойству личности. Благородные отношения, предполагал Ларошфуко, превратились в сплошной обман и лицемерие. Люди клянутся в дружбе, любви и верности, а отвернувшись, тут же предают друзей и любимых. В глаза говорят о равенстве, равноправии, а за глаза при любом удобном случае стремятся возвыситься с помощью клеветы и наветов на своих соратников.

Естественные инстинкты, понятые как себялюбие и ко­рысть, извращают в нас то, что заложено мудрой приро­дой, а именно разум: «Человек ныне не таков, каким был создан, и вот убедительнейшее доказательство этому: чем разумнее он становится, тем больше стыдится в душе су­масбродства, низости и порочности своих чувств и на­клонностей».

Пожалуй, нет области человеческих отношений, кото­рая не нашла бы отражения в афоризмах писателя. Все пороки и достоинства, чувства и душевные проявления, величие помыслов и низость человеческих страстей вы­ставлены Ларошфуко, как на богатой ярмарке жизни. Его парадоксы иногда ставят в тупик, лаконизм ошеломляет, изысканность фраз вызывает тот же восторг, какой мы испытываем при знакомстве с произведениями искусства. Максимы удовлетворяют самый утонченный вкус, благо­даря им мы и сегодня имеем великого собеседника Фран­суа де Ларошфуко, о котором можно сказать с уверенно­стью: с ним не соскучишься!

Возможно, некоторые читатели, знакомые с парадок­сальными, а иной раз и экстравагантными высказывани­ями французского острослова, увидят в нем склонность к нарочитости, желание эпатировать публику. Что-то, ко­нечно, от эпатажа у Ларошфуко есть. Но этот эпатаж не самоцель, а стремление показать всю сложность, проти­воречивость, изнанку человеческой натуры. И уж навер­няка очевиден нравственный пафос философа-моралис­та. Ведь хля того чтобы стать лучше, необходимо знать о себе все. Афоризм, возможно, самый короткий путь к улуч­шению человеческих нравов. Как сказал сам Ларошфуко: «Истинное красноречие — это умение сказать,. все, что нужно, и не больше, чем нужно».