Князь, русский дипломат и историк. Посланник России в Турции(1859—1863, 1878—1879), где ему удалось добиться подписания Константинопольского мирного договора (1879). Посол России в Великобритании (1879-1882), Австрии (1882-1895), Германии (1895).Министр иностранных дел России (1895—1896).

Алексей Борисович Лобанов-Ростовский родился 30 декабря 1824 года в имении матери Олимпиады Михайловны в Воронежской губернии. Он был четвертым сыном князя Бориса Александровича. Детские годы Алексея прошли в Москве, где у него был гувернер — француз Деманжо.

В 1838 году Лобанов-Ростовский поступил в Императорский Александровский лицей, который закончил в 1844 году с золотой медалью. В декабре он был определен в департамент хозяйственных и счетных дел Министерства иностранных дел. '

Из аппарата внешнеполитического ведомства Лобанова перевели в заграничную службу: в 1850—1856 годах он был секретарем миссии в Берлине,а в течение трех последующих лет — советником миссии в Стамбуле. В июне 1859 года Лобанова-Ростовского назначили чрезвычайным посланником и полномочным министром при Оттоманской империи. Это был редчайший случай в летописях российской дипломатии. К 1863 году на счету князя был, ряд удачных дипломатических акций, за что он получил чины статского советника и камергера двора, стал кавалером отечественных и иностранных < орденов.

В 1860 году его перевели в Министерство внутренних дел. Природные способности, энергия, умение организовать работу, а также явная благосклонность к нему Александра II способствовали служебным и личным успехам. 12 лет пребывания Лобанова-Ростовского на посту товарища министра отмечены в формулярном списке неоднократными «высочайшими благоволениями», благодарностями, указами о награждении орденами.

Много времени он уделял историческим изысканиям и коллекционированию. Пристальное внимание к русской генеалогии основывалось на уверенности князя в том, что «родственные связи играли в нашей истории роль значительно большую, чем это обыкновенно представлялось, и что от них существенно зависел и самый ход исторических событий».

Ближневосточный кризис 70-х годов XIX века и Русско-турецкая война 1877— 1878 годов многое изменили в системе международных отношений. В апреле 1878 года Лобанов-Ростовский снова был направлен в Стамбул чрезвычайным и полномочным послом для проведения переговоров по заключению между двумя государствами соглашения, конкретные статьи которого не рассматривались на Берлинском конгрессе. Султан выразил удовлетворение персоной, посла. «Сафет-паша, — писал Лобанов-Ростовский в Петербург, — принял меня с сердечностью. Он заявил, что мое назначение рассматривается как свидетельство благоволения Его императорского величества к султану и они рассчитывают на меня в деле установления дружественных отношений между Россией и Турцией».

Князь успешно справился с миссией в Стамбуле, за что получил чин действительного тайного советника и орден Александра Невского с алмазными подвесками. Покинув берега Босфора, он получил назначение послом в Лондон, что было вызвано необходимостью наладить резко обострившиеся отношения России с Великобританией. Царь заявил также, что вскоре Лобанову-Ростовскому предстоит заменить Горчакова. Однако судьба распределила по-своему: погибшего после взрыва народовольцами бомбы Александра II сменил Александр III, и МИД России возглавил Н.К. Гире.

Лобанов-Ростовский же стал послом в Австро-Венгрии. Хотя в Вене российского посла считали звездой первой величины в дипломатическом мире, а его послужной список в эти годы был отмечен единственной, но высшей наградой российской империи — орденом Св. Андрея Первозванного, новый царь не симпатизировал Лобанову-Ростовскому.

В австрийскую столицу Алексей Борисович перевез все свои обширные коллекции и библиотеку. Деятельность князя на поприще науки получила высокую оценку: его избрали почетным членом Императорской Академии наук и почетным членом Совета библиотек. Личная библиотека князя, насчитывавшая к концу жизни более 8 тысяч томов, поступила после его смерти в библиотеку Зимнего дворца. Лобанов-Ростовский полагал, пребывание на посту посла в Австро-Венгрии будет продолжительным и чуть ли не последним в его жизни. Но в октябре 1894 года неожиданно умер Алесандр III.

В январе 1895 года Николай II подписал верительные грамоты Лобанову как послу в Берлине. Однако после того как посол в Лондоне Стасов отказался от поста министра иностранных дел, царь назначил на этот пост Лобанова-Ростовского, человека широко образованного, отлично владевшего языками и пером. Ламздорф подчеркивал уверенность и спокойство Лобанова-Ростовского при обсуждении самых трудных вопросов, что вселило бодрость и стимулировало, «словно заражая или оказывая магнетическое влияние». Алексей Борисович был остроумным собеседником и всегда имел большой успех у женщин.

После захвата Ляодунского полуострова Японией и заключения Симоносекского договора Лобанов-Ростовский изложил свой взгляд на дальнейшую восточную проблему в двух записках царю от 6 апреля 1895 года. Лобанов- Ростовский склонялся к мысли о соглашении с Японией на основе компенсаций за счет Китая. На особом совещании победила точка зрения министра С.Ю. Витте: было решено потребовать от японцев очистить Маньчжурию, а в случае отказа подчиниться не останавливаться перед применением силы. Эта политика, имевщая целями приобретение незамерзающего порта Тихом океане и присоединение некоторой части Маньчжурии для удобного проведения Сибирской железной дороги, требовала, по мнению министра, крайней осторожности.

Лобанов-Ростовский запросил Париж о согласии совместно с российским и германским правительствами предпринять в Токио демарш — «дружески посоветовать» Японии отказаться от оккупации Ляодунского полуострова за соответствующую денежную компенсацию. «Дружеский совет должен был подкрепляться морской демонстрацией трех держав.

Лобанову-Ростовскому удалось убедить французского коллегу Г. Ане в том, что совместные действия Германии с Россией ничего не меняли в отношениях последней с Францией. Он добился согласованного дипломатического давления на Токио и настояли на отправке правительствами координирующих инструкций адмиралам — командирам кораблей трех держав на Тихом океане. Дипломатический демарш заставил Японию отступить. Лобанов-Ростовский весьма гордился крупным дипломатическим успехом,, достигнутым в начале деятельности.

Для выплаты контрибуции Японии Китай, потерпевший поражение войне 1894—1895 годов, нуждался во внешнем займе, из-за которого разгорелось острое соперничество великих держав. Лобанов-Ростовский утверждал, что главная задача России — «поставить Китай в известную зависимость от нас и не допустить Англию расширить там свое влияние». Постановка китайских финансов в зависимость от Англии и Германии грозила появлением на азиатской границе России .

Попытки Лондона и Берлина сорвать русско-французский заем не имела успеха благодаря Витте и Лобанову-Ростовскому, с которым первый согласовывал все дипломатические действия.Со времени заключения русско-французского тайного союза в 1891г Париж неоднократно, но безуспешно добивался его соглашения. Весне 1895 года Лобанов-Ростовский в этом вопросе пошел Франции навстречу. После неудачной попытки договориться с Ротшильдом об организации займа Китаю Петербург в начале июня обратился к помощи правительства Франции. Выступая во французском парламенте, Г. Аното впервые сказал о «союзе» с Россией, что произвело огромное впечатление в Европе. После данного разъяснения китайский заем был легко размещен на парижском рынке.

Встревоженный Вильгельм II решил оказать прямое давление на Николая II. В письмах царю он советовал опасаться тесной дружбы с французской республикой. По приказу царя Лобанов-Ростовский 13 октября встретился в Берлине с кайзером. Но предложение Вильгельма II о воссоздании Союза трех императоров для того, чтобы объединенными усилиями полностью «раздавить Францию», встретило возражение министра. Лобанов-Ростовский разгадал замысел Вильгельма II: «Это все та же игра, чтобы привлечь Россию: взывать к монархическим и консервативным принципам, манить Константинополем и обещать поддержку Германии во всех восточных делах. Мы уже не раз получали авансы такого рода, они повторились и в этот раз».

С начала ближневосточного кризиса, осенью 1894 года, российские и французские дипломаты тесно сотрудничали в комиссии послов по выработке реформ для христианского населения Оттоманской империи, противодействуя стремлениям англичан превратить вопрос в общеевропейский.

Петербург сначала старался избегать давления на Турцию. Даже после уклончивого ответа султана в мае 1895 года на меморандум послов с проектом реформ Лобанов отказался присоединиться к предложенному Англией ультиматуму. «С самого начала армянских осложнений, — утверждал он, — нашей единственной целью было достижение гарантий для обеспечения независимости и благосостояния армян без компрометации существования Оттоманской империи. Власть любого правительства покоится не только на его материальной силе, она коренится прежде всего в том престиже, который ее окружает».

Используя содействие Франции, Лобанов-Ростовский стремился парализовать сепаратные действия Англии. В то же время он определенно заявлял: «Хотя мы не имеем никаких завоевательных планов, мы хотим все же иметь руки развязанными, чтобы быть в состоянии защитить наши интересы в том случае, если они окажутся под угрозой».

В сентябре 1895 года после безуспешных попыток убедить султана принять проект реформ Россия и Франция перешли совместно с Англией от просьб к требованиям. Встречи Лобанова-Ростовского с Аното помогли согласовать позиции.

Совместный нажим держав заставил султана в октябре утвердить проект реформ. Лобанов-Ростовский был удовлетворен результатом. Однако султан тянул с проведением реформ. Чтобы заставить его действовать, австро-венгерский министр иностранных дел А. Голуховский предложил державам, подписавшим Берлинский трактат, ввести в проливы по несколько судов. Султан отказался их пропускать. Тогда Лондон предложил назначить Порте 24-часовой срок для выдачи фирманов на проход судов. Париж поддержал английский демарш. Докладывая обстановку Николаю II, Лобанов-Ростовский 5 декабря писал: «Назначить срок весьма легко; но возникает вопрос: что же делать, если по прошествии назначенного срока султан не выдаст фирманов? Придется в таком случае согласиться на форсирование проливов. Так как в этом случае право на основании Парижского трактата совершенно на нашей стороне, то я полагал бы неизбежным согласиться на крайнюю меру». Как последний возможный вариант дипломатически решения министр предложил царю обратиться к султану с личным совет не противиться пропуску стационеров. Николай II одобрил идею.

Совет царя после некоторых колебаний был принят султаном. В начале 1896 года обстановка стабилизировалась. Лобанов-Ростовский стремился к его локализации, поскольку все больше выдвигавшееся на первый дальневосточное направление политики требовало стабильности на Балканах и Ближнем Востоке. Одна из актуальных задач — восстановление отношений с Болгарией была решена в начале 1896 года.

В 1896 году был подписан секретный русско-китайский договор о совмесном строительстве КВЖД, а также протокол Лобанова — Ямагаты. Решащую роль при заключении союзного договора с Китаем сыграл С.Ю. Виите. Однако устная договоренность Витте с Ли Хунчжаном нуждалась в письменном оформлении ее министром иностранных дел. При этом, по свидетельству Витте, Лобанов-Ростовский удивил его «своими природными способностями». Князь, выслушав условия соглашения, тут же по пунк написал его текст. Витте, пораженный точностью, последовательностьн превосходной формой изложения, не сделал никаких поправок. Лобанов-Ростовский стремился обеспечить для России более благоприятные условия сообщения с ее владениями на Дальнем Востоке. Решение проблемы он видел в нейтрализации Суэцкого канала, чему препятствовало монопольное положение Англии в Египте. Министр рассчитывал поддержку Франции. Еще В марте 1896 года министр заявил британском Премьер-министру и министру Иностранных дел Р. Солсбери, что вопрос Египта прямо затрагивал интересы России. Не получив тогда ответа, Лобанов вернулся к этой проблеме в июне, изложив побуждения, которыми руководствовался Петербург: «С того времени <...> как интересы России на Крайнем Востоке стали развиваться, вопрос свободного прохода судов через Суэцкий канал приобрел для нас первостепенное значение». Он утверждал, что хотя «Сибирская железная дорога предназначена, кроме прочего для облегчения перевозки наших сухопутных сил, но она не будет влиять на морские перевозки, которые требуются ввиду прогрессирующего развития наших отношений с Дальним Востоком». Лобанов-Ростовский надеялся добиваясь осуществления интересов России, сохранить с Англией нормальные отношения.

«Судя по всему, к осени 1896 года у Лобанова сложилась конкретна внешнеполитическая программа, — пишет историк И.С. Рыбаченок. — На Ближнем Востоке, используя «концерт» великих держав, и в первую очередь союз с Францией сохранять, пока возможно, статус-кво, оттягивая развал Оттоманской империи; на Балканах — поддерживать стабильность совместными усилиями с Австро-Венгрией; противодействовать Англии в Египете добиваясь свободы плавания по Суэцкому каналу и стараясь привлечь к франко-русскому сотрудничеству в этом вопросе Германию».

Важная роль в реализации этих планов отводилась обмену мнениями руководителями внешнеполитических ведомств во время поездки Николая в Европу. Министр готовился к переговорам в Вене, Берлине, Лондоне и особенно в Париже. Осуществить намеченную программу министру не удалось. 30 августа 1896 года он скончался от сердечного приступа. В отечественной и иностранной печати выражалось сожаление об утрате «мудрого и осмотрительного руководителя внешней политики России» как раз в то время, когда перед европейской дипломатией встал ряд серьезных проблем.

Похороны состоялись в Новоспасском монастыре Москвы. В Знаменской церкви — усыпальнице князей Лобановых-Ростовских — в тесном боковом проходе оставалась последняя могила: туда и опустили после отпевания 7 сентября 1896 года гроб с телом великого дипломата.