Серов Валентин Александрович

Серов Валентин Александрович
Born
1865-01-19
Died
1911-12-05
Children: 
Наташа
Батьки
Father: 
Александр Николаевич
Mother: 
Валентина Семеновна

Выдающийся русский живописец и рисовальщик, портретист и пейзажист, иллюстратор и театральный художник, представитель художественного объединения «Мир искусства». Академик живописи, член совета Третьяковской галереи, педагог Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Обладатель Почетной золотой медали Парижской выставки 1900г. за «Портрет Великого князя Павла Александровича» (1897г.).

«У него была душа художни­ка, глаза художника, рука худож­ника». Так лаконично охарак­теризовал Валентина Серова поэт- символист Валерий Брюсов. И как у каждого талантливого человека, у него был свой путь от рожде­ния к вершинам мастерства.

Маленький Серовчик, как не­жно называл его отец, Александр Николаевич, выдающийся ком­позитор, написавший музыку к операм «Рогнеда», «Юдифь» и «Вражья сила», рос тихим и спокойным ребенком. Он не доставлял особых хлопот своей матери, Валентине Семеновне, талантливой пианистке и совсем молодой женщине. В их доме жизнь всегда била ключом. У матери, проповедовавшей идеи шестидесятников, собиралась эмансипированная молодежь. К отцу приходили извест­ные люди: изобретатель Ладыгин, путешественник Миклухо- Маклай, писатели Тургенев, Достоевский, Островский, художники Антокольский, Репин и Ге. Валентошка-Тошка-Антошка радовался многочисленным гостям, а осо­бенно Н. Ге, который рисовал лошадку на четырех нож­ках, и она стояла, а на его картинке ей для устойчиво­сти требовалось тринадцать ног.

Но так продолжалось недолго. Скоропостижно скон­чался отец, мать сразу постарела. Она решила, что уедет в Мюнхен продолжать музыкальное образование, а шес­тилетний Тоша поживет в коммуне, у ее подруги. Он воз­ненавидел эту общину, потому что в качестве наказания у него забирали карандаши. А через год, приехав к матери в Мюнхен, «разлюбил» музыку, так как она стала причиной его постоянного одиночества.

Валентина Семеновна, по совету П. Антокольского, в 1879 г. переехала в Париж и договорилась об уроках для сына с И. Репиным. И если Илья Ефимович «любовался зарождающимся Геркулесом в искусстве», то в школе у мальчика обучение шло из рук вон плохо. Он думал толь­ко о рисовании и лошадях.

С 1875 г. события мелькали как в калейдоскопе: воз­вращение в Петербург, замужество матери, рождение брата, ссылка отчима, гимназия и, наконец, опять обучение у Репина. В гимназии Валентин больше забавлялся, зато в мастерской работал как взрослый. Мать забрала неуспе­вающего по всем предметам сына из гимназии, и он стал полноправным членом семьи Репина. Валентин был очень доволен. Он везде следовал за своим прославленным учи­телем и рисовал.

Серов стремительно превращался в мастера, и Репин ходатайствовал о досрочном зачислении пятнадцатилет­него юноши в Петербургскую академию художеств в класс П. П. Чистякова (1880 г.), который развил рисунок Вален­тина до совершенства. Большое значение в формирова­нии художественных взглядов Серова имело общение с М. Врубелем, В. Васнецовым, К. Коровиным и кружком С. Мамонтова.

После посещения музеев в Голландии и Греции и ви­дя вокруг себя поглощенных творчеством друзей, Серо­ву так захотелось самому по-настоящему рисовать, что он, не доучившись, оставляет академию. Получив день­ги за роспись плафона, Валентин с Остроуховым и бра­тьями Мамонтовыми посещает музеи в Венеции. Вер­нувшись в Абрамцево (1887 г.) в состоянии восторга, «опьянения» от Веласкеса и Тициана, Серов за месяц создает картину-портрет «Девочка с персиками», для которой позировала двенадцатилетняя Веруша Мамон­това. Такой солнечной, решенной в розовых и золотых тонах, пронизанной светом картины еще не было в русском искусстве. «Рядом висящие портреты Репина и Васнецова кажутся безжизненными образами, хотя по- своему представляют совершенство... У нас подобное явление немыслимо... Настолько это ново и оригиналь­но», — писал о картине М. Нестеров.

Перебравшись в имение двоюродной сестры Домотканово, Серов пишет не менее прославленный портрет Марии Симонович — «Девушка, освещенная солнцем» (1887 г.). Эта работа не так эмоциональна, зато более глу­бока и обаятельна. За картину «Девочка с персиками» художник получил премию Московского общества люби­телей художеств, а второй портрет купил П. Третьяков. Для молодого двадцатитрехлетнего художника это был пре­красный дебют, а денежное вознаграждение позволило начать семейную жизнь.

Серов давно полюбил воспитанницу своей тетки Оль­гу Федоровну Трубникову, славную, трудолюбивую девуш­ку с мягким характером. Не желая быть обузой в доброй, но все же чужой семье, она учительствовала в Одессе, и долгие годы влюбленные переписывались и только из­редка виделись. В январе 1889 г. они обвенчались и на месяц уехали в Париж. Материальное положение Серова не позволяло ему быть все время с любимой женой. Худож­ник постоянно разъезжал, выполняя многочисленные за­казы, чтобы обеспечить большую семью (две дочери и три сына), которая жила в Домотканове. В этом имении, куда Серов стремился всей душой, им были написаны лучшие пейзажи: «Заросший пруд» (1888 г.), «Дуб. Домотканово» (1890 г.), «Дорога в Домотканове», «Стригуны на водо­пое» (обе в 1903 г.), «Октябрь. Домотканово» (1895 г.). И хотя они менее лиричны, чем у Левитана, и не так тро­гательны, как у Нестерова, но щемяше реальны и светлы. Ведь недаром его называли «интуитивным импрессиони­стом».

Художник получал все большее признание как порт­ретист. Он с удовольствием рисовал друзей, родственни­ков, детей (портреты О. Ф. Серовой, 1895 г.; С. И. Мамон­това, 1880 г.; Е. Г. Мамонтовой, 1887 г.; А. П. Нурока, 1893 г.; И. Остроухова, 1902 г.; М. Врубеля, 1907 г.; «Дети», 1899 г.). Все они разные по характеру, внутреннему миру и темпераменту: жизнерадостен, самоуверен, вальяжен лучший друг Серова К. А. Коровин, (их даже объединяли одной фамилией «Серовин-Коровин»); грустен, артисти­чески нежен и лиричен, как и его пейзажи, И. Левитан. Гордостью русского искусства стали портреты писателей: Н. Лескова (1894 г.), А. Чехова (1902 г.), А. Горького (1905 г.); композиторов: А. Глазунова (1899 г.), Н. Рим­ского-Корсакова (1898 г.); артистов: Ф. Шаляпина, Г. Фе­дотовой (оба в 1905 г.), И. Москвина, В. Качалова (оба в 1908 г.), К. Станиславского (1911 г.). Словно живая ста­туя, возвышается над зрителем М. Ермолова (1905 г.). Серов рисовал эту простую, скромную женщину, сидя на скамеечке у ее ног, и создал парадный портрет гениаль­ной актрисы, ставшей эпохой для русского театра, напол­нив его красотой, духовной силой и пафосом. Как эльф, легка и водушна парящая в танце А. Павлова (1909 г.). «Античная трагедия тела», мягкая пластика изломов, хруп­кая незащищенность обнаженной фигуры, необычайно брос­кая красота лица танцовщицы И. Рубинштейн (1910 г.) — такое новое стилизованное решение портрета было не по­нято многими современниками художника.

Популярность Серова росла и среди высокопоставлен­ных заказчиков. В отличие от уже именитых мастеров, он исполнял даже парадные портреты в светлой манере,

кра­сочно. Его «Портрет Портретыч» никогда не льстил и не шаржировал модель. Серов только высматривал и подме­чал (портреты князя и княгини Юсуповых, оба в 1903 г.; Г. Гиршман, 1907 г.; княгини О. Орловой, 1911 г.; М. Ф. Мо­розовой, 1897 г.; И. А. Морозова, 1910 г.). «У меня прокля­тое зрение, — жаловался художник, — я вижу каждую мор­щинку, каждую пору...» И характер человека он видел прекрасно, и мог одним жестом подчеркнуть его. Так, на портрете В. Гиршман (1910—1911 г.) словно пересчиты­вает деньги в кармане. И сколько банкир ни просил худож­ника «убрать руку», Серов ничего не изменил. Знатных и богатых художник видел насквозь. Тяжело и уверенно стоит на портрете осознающий свою власть миллионер М. А. Мо­розов (1902 г.), но вместе с тем это умный, интеллигент­ный человек и большой ценитель искусства. Он понял замысел художника, но ничего не просил изменить. А на портрете его четырехлетнего сына Мики Морозова (1901 г.) еще ничто не говорит, что это будущий крупнейший шекспировед. Ребенок подвижен, нежен, широко рас­пахнутыми глазами он с интересом всматривается в мир. При взгляде на его портрет невольно возникает добрая улыбка.

Серов неоднократно писал портреты царской семьи Александра III и Николая II, работал долго, «позевывая», но после кровавых событий 1905 г. наотрез отказался «бы­вать в этом доме» и в знак протеста сложил с себя звание академика. Всегда сдержанный и мягкий, он сделался рез­ким, нетерпимым, угрюмым, настолько потрясла его рас­права. Художник и раньше не особо жаловал «царскую тему». Словно школьник, отлынивал от заказа для иллю­стрированного издания «Царская охота» и считал, что на картинах «Выезд Петра II и цесаревны Елисаветы Пет­ровны на охоту» (1900 г.), «Юный Петр на псовой охоте».

«Выезд Екатерины II на соколиную охоту» (обе в 1902 г.) лучше всего получились милые его сердцу кони и борзые. Высокую оценку получил Серов за картину «Петр I на постройке Петербурга» (1907 г.) от своего учителя П. Чи­стякова. Словно «ломовик, прет» против ветра мощной поступью царь. Великий строитель и жестокий монарх уже видит перед собой будущий город, он устремлен вперед и сам «создает ветер», от которого сгибаются размытые фи­гуры свиты.

Серов работал напряженно и разнопланово. Иллюст­рировал произведения А. Пушкина и басни С. Крылова. Участвовал в деятельности объединения «Мир искусства» и совместно с Л. Бакстом оформлял одноименный жур­нал. Преподавал в Московском училище живописи. Пос­ле смерти П. Третьякова Серов вошел в совет галереи и много сделал для признания молодых талантов, но свои работы «не пристраивал» (к 1898 г. в Третьяковке было 35 работ художника, в настоящее время — более 80). С удо­вольствием он работал в области театральных декораций в театре С. Мамонтова, Мариинском театре, в «Русских сезонах» Дягилева. Серов создал прекрасные декорации копере своего отца «Юдифь» (1886, 1907 гг.).

Художник интуитивно чувствовал, что надо искать новые формы выразительности. Он сумел взять лучшее из старой живописной школы и придать ему современное звучание. В 1907 г. Валентин Александрович вместе с Львом Бакстом путешествовал по Греции. Он был поко­рен легендарными памятниками и мифологической кра­сотой Эллады. В монументально-декоративном стиле ху­дожник создал картину «Похищение Европы» (1910 г.), решенную в ярких, непривычных глазу красочных соче­таниях, максимально упростив фон и четко выписав хруп­кую фигуру девушки, уверенно сидящей на огромной спине красавца быка.

Помимо живописи, у Валентина Александровича был еще один дар — он умел дружить. «По существу это был человек нежный, тонкой души, бесконечно верный друг. Он ясно видел недостатки людей, их провалы, душевные изломы и охотно прощал все это, лишь бы было за что. Своей любовью он покрывал изъяны других...» — писал Д. Философов. Серов мучился от непризнания современ­никами таланта М. Врубеля, лично ходатайствовал перед царем за обвиненного в подлоге и присвоении денег С. Ма­монтова (позже он был оправдан), понял и простил эмигри­ровавшего А. Бенуа, которому было тесно в России. Но навсегда порвал многолетнюю дружбу с Ф. Шаляпиным, увидев его на коленях перед царской ложей при исполне­нии «Боже, царя храни» после премьеры оперы «Борис Годунов».

Серов был молчаливым и довольно хмурым челове­ком. А с гастролей в Париже и Англии, где с блеском прошло представление «Шахеразады», к которому он со­здал великолепный занавес, Валентин Александрович вер­нулся необычайно веселым и оживленным. Многие даже не подозревали, каким он был шутником и выдумщиком, как легко и красиво танцевал, как обаятельно улыбался. Серов давно чувствовал, что у него «птичье сердце» (вра­чи диагностировали стенокардию), и теперь старался все успеть и всех порадовать. Рано утром, вдоволь порезвив­шись с младшей дочерью, трехлетней Наташей, он заспе­шил оканчивать заказной портрет княгини П. Щербато­вой и упал... Художник умер в возрасте 46 лет, в самом расцвете таланта.

«Бывают смерти, в которые не веришь, — писал в ста­тье Н. Рерих, — целый день требовали опровержений. Не хотели признать ужасного и непоправимого...» Друзья на руках внесли гроб в Третьяковскую галерею, где была от­служена лития. Серова оплакали и как художника, и как друга, и как человека.