Георгий Васильевич Чичерин

Георгий Васильевич Чичерин
Born
1872-11-24
Died
1936-07-07
Батьки
Father: 
Василий Николаевич Чичерин.
Mother: 
Жоржина Егоровна Мейендорф.

       Советский дипломат. В составе советской делегации подписал Брестский мир (1918). Народный комиссар по иностранным делам РСФСР (с 1923 года — СССР) (1918—1930). Возглавлял советскую делегацию на Генуэзской конференции (1922). Подписал Рапалльский договор (1922).

Георгий Васильевич Чичерин родился 24 ноября 1872 года в селе Караул Кирсановского уезда Тамбовской губернии. Его отец, Василий Николаевич Чичерин в течение 18 лет служил и в Главном архиве МИД России, и в российских представительствах в Бразилии, Германии, Италии, Франции. Мать, Жоржина Егоровна Мейендорф, родственными узами была связана с известными русскими дипломатами.

С раннего детства он много читал, изучал иностранные языки, уже с юных лет свободно говорил на нескольких из них.  С 1884 года он учится в гимназии, сначала в Тамбове, а потом в Петербурге. В 1891 году поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. По окончании университета Георгий пошел по стопам отца.

В 1898 году Чичерин поступил на работу в Государственный и Петербургский главный архивы МИД. Он участвовал в создании «Очерка истории министерства иностранных дел России», работал в основном над разделом по истории XIX века, когда министром иностранных дел был A.M. Горчаков. Знакомство с архивными документами, исторической литературой, мемуарами государственных деятелей и дипломатов XIX века помогло ему в дальнейшей дипломатической деятельности. Его перу принадлежит монография о Горчакове. 

В начале 1904 года Чичерин уехал в Германию, там он познакомился с социал-демократами. В Берлине Чичерин вошел в состав Русского информационного бюро. Особый отдел департамента полиции в Петербурге направил 13 апреля 1907 года в Париж заведующему русской заграничной агентурой предписание «выяснить проживающего в Берлине некоего Орнатского...». В ответе на этот запрос значилось следующее: «Кличками А. Орнатский... пользовался... Чичерин, племянник известного исторического деятеля Чичерина. Это - очень богатый человек, одолживший партии... 12 тысяч марок. Он состоит одним из вдохновителей социал-демократического бюллетеня, печатающегося на немецком языке в Берлине...» 

С 1907 года Георгий Васильевич жил в Париже. Он охотно сотрудничал с газетами социал-демократического направления и участвовал в издании и распространении русскоязычной газеты «Моряк». 

В начале Первой мировой войны Чичерин переехал в Лондон, где сотрудничал во многих социалистических и профсоюзных органах печати. Он писал статьи и для издаваемой в Париже газеты «Наше слово» под псевдонимом «О» или «Орн» (Орнатский). Его выступления в печати в этот период посвящены проблемам английского рабочего движения. 

После февраля 1917 года Чичерин стал секретарем Российской делегатской комиссии, которая содействовала возвращению в Россию политических эмигрантов. Он активно выступал против войны, и в августе того же года английские власти заточили его в одиночную камеру Брикстонской тюрьмы - за «антибританскую деятельность». 

О Чичерине помнили в России. Многие руководящие деятели партии хорошо знали Чичерина по работе в эмиграции и прочили его на пост главы внешнеполитического ведомства. Позже Троцкий признавал: «наша дипломатическая деятельность происходила в Смольном без всякого аппарата Наркоминдела. Только когда приехал Чичерин и был назначен в состав Наркоминдела, началась работа в самом здании, подбор новых сотрудников, но в очень небольших размерах». 

Английскому посольству в Петрограде было известно, что советское правительство планирует назначить Г.В. Чичерина на руководящий пост в только что созданном Наркомате по иностранным делам. 27 ноября 1917 года английский посол Д. Бьюкенен получил соответствующую ноту НКИД с требованием предпринять шаги для возвращения Чичерина на родину. Так как англичане медлили с ответом, советское правительство приостановило выдачу выездных виз для британских граждан, оказавшихся в России, до тех пор пока Чичерин не будет освобожден. Эти меры возымели действие. 

3 января 1918 года Чичерин покинул Бринкстонскую тюрьму и в тот же день выехал в Россию. Через пять дней он был назначен «товарищем Наркома». 

После подписания Брестского мира Георгий Васильевич в марте 1918 года был назначен исполняющим обязанности наркома и переехал в Москву. 30 мая Чичерин становится наркомом. 

Лавина различных дел обрушилась на Георгия Васильевича. Его сильной стороной было прекрасное образование и знание иностранных языков, а слабой - «недостаток командирства». Но глава советского правительства В. И. Ленин его очень ценил и нередко брал под защиту от необоснованных нападок. 

В сентябре 1918 года определился первый состав Коллегии НКИД, в которую вошли Г. В. Чичерин, Л. М. Карахан, Л. Б. Каменев, П. И. Стучка. 18 октября 1918 года был подписан Декрет СНК РСФСР об организации консульств. По инициативе Чичерина была создана широкая консульская сеть в Китае, Иране и других странах, в том числе на территории СССР в виде так называемых дипагентств. 

В рамках Брест-Литовского мирного договора Советская Россия установила дипломатические отношения с Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией. Но только в Берлине существовало официальное дипломатическое представительство. Полуофициальные миссии России - в Берне, Лондоне и Стокгольме, то есть в странах из другого воюющего лагеря. Со всеми руководителями первых советских дипломатических представительств Чичерин вел регулярную переписку, давал советы и указания. 

В конце 1918 года внешнеполитическое положение Советской России значительно ухудшилось после поражения Германии и ее союзников в Первой мировой войне. Из Москвы выехали дипломатические и консульские представители иностранных государств. Дипломаты новой России были высланы из столиц ряда европейских государств. 

После поражения белого движения военное и политическое положение Советской России значительно укрепилось. Георгий Васильевич приступил к организации работы Наркоминдела в мирных условиях. 

В течение трех лет заместителем Чичерина был Л. М. Карахан, с которым, по словам наркома, они «абсолютно спелись» и без труда распределяли работу. «В общем и целом, - писал нарком, - у меня более общая политическая работа, у него же море деталей». 

Эта «общая политическая работа» включала и раздумья над перспективами развития отношений с отдельными странами, и ведение мирных переговоров, и встречи со многими политическими деятелями Запада и Востока. Вот лишь некоторые ее аспекты: мирные переговоры с республиками Прибалтики и нашими восточными соседями - Афганистаном, Ираном и Турцией и заключение с ними первых равноправных договоров, поездка во главе советской делегации на первую после войны международную конференцию в Генуе, подписание знаменитого Рапалльского договора с Германией, означавшего прорыв дипломатической и экономической блокады, участие в работе Лозаннской конференции по подготовке мирного договора с Турцией и установлению режима Черноморских проливов, подписание в 1925 году в Париже советско-турецкого договора о ненападении и нейтралитете и подписание такого же договора в 1927 году с Ираном и многое другое. 

Готовясь к экономической конференции в Генуе, Чичерин включил в состав делегации самых лучших экономистов, которые составили ответные претензии России к Западу, а также разработали проекты экономического сотрудничества и т. д. На этом направлении тактика российской делегации оказалась успешной. 

Все дни, с 10 по 16 апреля 1922 года, в Генуе были заполнены заседаниями, переговорами, встречами. Чичерин объяснил, что Советскую Россию и капиталистические страны разделяет взгляд на судьбы мира, а приехала советская делегация для того, чтобы установить деловые отношения с торгово-промышленными кругами всех стран, и если ее условия будут приняты, то контакт будет возможен. Сразу же стало ясно, что Советская Россия не будет платить долгов так просто, а согласится на это лишь в том случае, если долги эти будут компенсированы кредитами, которые пойдут на восстановление народного хозяйства. Чичерин потребовал признания советских контрпретензий, установления мира на границах Советской России, юридического признания Советского правительства. И наконец, Чичерин выдвинул предложение о всеобщем разоружении и мирном сосуществовании. 

Тогда, в 1922 году, главным событием в рамках Генуэзской конференции стало подписание Рапалльского договора между Россией и Германией. Это был первый для послереволюционной России договор с одной из ведущих европейских держав - Германией, означавший для обеих прорыв изоляции, переход к масштабному взаимному торгово-экономическому и политическому сотрудничеству. Два государства договорились признать друг друга де-юре и установить дипломатические отношения, отказаться от взаимных претензий, взаимно предоставить режим наибольшего благоприятствования. 

Так что для кого-то Генуя и Рапалло стали, возможно, провалом, но только не для России и не для Чичерина. При Георгии Васильевиче советскую дипломатию отличали прагматизм, приоритет национального интереса, поиск совпадающих позиций с другими государствами, отказ от риторики и пропаганды. 

Нарком сыграл ведущую роль в выводе России из международной изоляции, наступлении полосы дипломатического признания нашей страны. 

Чичерин обладал феноменальной памятью и способностями к иностранным языкам. Он свободно читал и писал на основных европейских языках, знал латынь, древнееврейский, хинди, арабский. Секретарь Чичерина Короткий рассказывал, что в Польше и прибалтийских странах «он произносил речи на языке государства, в котором находился». Почти как легенду пересказывают тот случай, когда он произнес в Генуе речь на французском языке и тут же сам блестяще перевел ее на английский. Вспоминают и о том, что Георгий Васильевич подписал вместе с германским министром Ратенау Рапалльский договор на немецком языке без русского перевода. А блестящие, энциклопедические знания Чичерина во всех областях, его высочайшая интеллигентность вошли в историю российской и международной дипломатии. 

В первой половине 1921 года сформировалась в целом структура НКИД, которая просуществовала с некоторыми изменениями до начала Великой Отечественной войны. Чичерин предлагал создать отделы по основным странам, укрепить экономико-правовой отдел и отдел печати и информации, в том числе и старыми специалистами. 

Георгий Васильевич возглавлял советскую делегацию на конференции в Лозанне, где занятая им принципиальная позиция способствовала дальнейшему развитию движения народов Востока за национальную независимость. 

Однако внутренняя дипломатия нередко отнимала больше времени и нервов, чем дипломатия внешняя. Бывший советский дипломат Г. З. Беседовский, оставшийся в Париже в 1929 году, признавал, что «Чичерин был, несомненно, выдающейся фигурой, с крупным государственным размахом, широким кругозором и пониманием Европы». «Первые годы НЭПа, - отмечал Бе-седовский, - особенно пробудили энтузиазм работы у Чичерина. В эти годы даже постоянные интриги Литвинова не убивали в нем воли к работе». 

Многое изменилось для Чичерина в связи с отходом В. И. Ленина в конце 1922 года от активной политической деятельности. Наследники Ленина начали ожесточенную борьбу за лидерство и власть в партии и государстве. 

М.М. Литвинов сумел правильно оценить соотношение сил и поддержал Сталина. «Начав с 1923 года ожесточенную борьбу с Чичериным, - писал Беседовский, - Литвинов вел эту борьбу, не стесняясь в средствах. Он открыто третировал Чичерина перед чиновниками Наркоминдела, отменял его распоряжения, зачеркивал на официальных докладах его распоряжения и ставил свои. Весь аппарат Наркоминдела принял участие в этой борьбе, разделившись на две группы: «чичеринцев» и «литвиновцев», причем обе группы вели борьбу, очень мало заботясь об интересах работы». В Наркоминделе эти группы назывались «западниками» и «восточниками». Во главе первой группы стояли Литвинов и Копп, а второй - Чичерин и Карахан. 

Суть разногласий между «западниками», которых поддерживали многие деятели Коминтерна, и «восточниками» состояла в том, что первые ориентировались на быструю победу «мировой революции» прежде всего в передовых странах Европы и США и рассчитывали на подталкивание революции в слаборазвитых странах, прежде всего в странах - соседях СССР. 

Другая группа лиц «придерживалась, - по словам работника аппарата Коминтерна Г. И. Сафарова, - того взгляда, что ни в Турции, ни в Персии, ни на Ближнем и Среднем Востоке вообще коммунистическое и рабочее движение не имеет право на существование, что, действуя вразрез с этим, Коминтерн «занимается авантюрами». Они выступали против «советизации Турции» и других стран. Не случайно Чичерин еще в июне 1921 года в инструкции полпреду в Афганистане Ф.Ф. Раскольникову предостерегал его от «искусственных попыток насаждения коммунизма в стране, где условий для этого не существует». 

В сентябре 1928 года Чичерин уехал лечиться за границу. Он еще был наркомом, встречался с германскими политиками, но уже знал, что на работу в Наркоминдел он не вернется. Ему было трудно решиться на этот шаг, и он его оттягивал. 

В так называемом «завещании» новому наркому (которым, он полагал, будет В.В. Куйбышев) Георгий Васильевич писал: «С 1929 года были открыты шлюзы для всякой демагогии и всякого хулиганства. Теперь работать не нужно, нужно «бороться на практике против правого уклона», то есть море склоки, подсиживаний, доносов. Это ужасное ухудшение госаппарата особенно чувствительно у нас, где дела не ждут... Нельзя отсрочить международные дела. Демагогия в наших «общественных организациях» стала совсем нетерпимой. Осуществилась диктатура языкочешущих над работающими». 

В январе 1930 года он вернулся в Москву. 21 июля Президиум ЦИК СССР удовлетворил просьбу Чичерина и освободил его от обязанностей наркома. 

Немалую роль в жизни выдающегося дипломата играла журналистика. Брестский мир, Гражданская война и интервенция, Генуэзская конференция и Локарнская, отношения со странами Востока - эти и многие другие события стали предметом исследований Чичерина-журналиста. 

Георгий Васильевич любил и понимал музыку. Ему принадлежит интересное исследование творчества Моцарта. «Для меня Моцарт, - признавался он, - был лучшим другом и товарищем всей жизни». В мае 1930 года, посылая книгу брату Николаю, Георгий Васильевич писал: «У меня была революция и Моцарт, революция - настоящая, а Моцарт - предвкушение будущего...» 

Чичерина называют «рыцарем революции». Семьи он не имел, жил в здании Наркоминдела. Георгий Васильевич так определял качества своего характера: «Избыток восприимчивости, гибкость, страсть к всеобъемлющему знанию, никогда не знать отдыха, постоянно быть в беспокойстве». Ему приходилось работать по двадцать часов в сутки. Сильное переутомление в конце концов сказалось на его здоровье. Он умер 7 июля 1936 года. 

Советник германского посольства Густав Хильгер, неоднократно встречавшийся с Чичериным, писал в своей книге: «Этот маленький человечек умел представлять интересы своей страны на международных конференциях с таким большим достоинством, такой замечательной эрудицией, блестящим красноречием и внутренней убежденностью, что даже его противники не могли не относиться к нему с уважением». 

Источник."100 великих дипломатов"Мусский И.А.