Корнелиус Вандербильт

Корнелиус Вандербильт

Капитан предпринимательства

Корнелиус Вандербильт, почти двухметрового роста моряк-сквернослов голландского происхождения, прошел путь от скромного фермера на Статен-Айленде до положения богатейшего человека своего времени. Подобно паровым котлам его пароходов он обладал огромной силой и кипучей енергией. Начав с приобретения баржи стоимостью в 100 долларов, он создал корабельно-железнодорожную империю стоимостью примерно в 105 миллионов.Вандербильт родился в 1794 году на родовой ферме на Cтатен-Айленде и был четвертым из девяти детей. Еще в юности он заслужил прозвище «Коммодор», когда на отцовской тяжелой двухмачтовой барже перевозил пассажиров и грузы по нью-йоркской бухте. И отличие от сверстников, осваивавших в школе чтение и арифметику, Корнелиус в 11 лет бросил учебу и на собственном опыте начал изучение проливов и течений в райоме Нью-Йорка. За месяц до 16-летия он объявил матери, что собирается уйти из дома и стать моряком. Она понимала, что сыну просто нужно собаченное судно, и потому сделила ему деловое предложение: вспашет и засеет на их ферме каменистый участок в 8 акров, после чего получит от нее взаймы 100 долларов на покупку судна. Это было почти невыполнимое задание, но Корнелиус не боялся трудностей. Так в 16 лет он стал гордым владельцем небольшой баржи под названием «Быстроходная». Вандербильт перевозил пассажиров через залив, беря с них по 18 центов. К концу года он отдал матери долг и сверх того внес в семейный бюджет свыше тысячи долларов.

Ничто не могло помешать Вандербильту строить свое дело. Во время англо-американской войны 1812 года он, несмотря на блокаду англичанами нью-йоркской гавани, перевозил по морю припасы для шести американских гарнизонов, расположенных на ее берегах. В 19 лет он женился на своей соседке и кузине Софии Джонсон, женщине не менее волевой и целеустремленной, чем он сам. На следующее утро после свадьбы Корнелиус уже был в порту, зазывая пассажиров на очередной рейс. Когда Вандербильту исполнилось 23 года, он был владельцем уже нескольких судов и ему удалось скопить 9 тысяч долларов.

Настало время пароходов. Поначалу Вандербильт посмеивался над их дымящими трубами, но когда пароходы стали успешно конкурировать с его парусными судами, он и сам решил освоить это новое дело. В 1818 году он продал свои суда и стал капитаном парохода у Томаса Гиббон- са, плантатора из Джорджии. За Шлет, перевозя пассажиров из Нью-Йорка по реке Раритан в Нью-Брансуик (штат Нью-Джерси), он узнал о пароходном бизнесе все. София тоже вносила вклад в семейный бюджет — она управляла гостиницей для пассажиров на пристани и одновременно пестовала первого из их тринадцати детей. Между тем прижимистый Вандербильт копил заработанные деньги.

Не довольствуясь речными маршрутами по Раритану, Вандербильт вскоре организовал пассажирские рейсы по нью-йоркскому заливу в Баттери. Но тут возникли проблемы. Нью-йоркское Законодательное собрание отдало монополию на пароходные перевозки в регионе Нью-Йрка Роберту Фултону и Роберту Ливингстону, так что бизнес Ван- дербильта стал незаконным. Однако он, снизив цены за проезд, носился на своем судне между Нью-Джерси и Нью- Йорком, преследуемый констеблями. Пассажиры были в восторге и от волнующей погони, и от того, что могли сэкономить на этом рейсе два доллара. Обычно Вандербильт уходил от преследования. Но однажды, когда пароход находился в нью-йоркском порту, полицейский едва не арестовал его — Вандербильт приказал судну отчалить, и полицейский, опасаясь оказаться за пределами своей юрисдикции, спрыгнул на причал.

Игра в «кошки-мышки» продолжалась до тех пор, пока Верховный суд США не объявил нью-йоркскую пароходную монополию антиконституционной и бухта не оказалась снова открытой для всех перевозчиков.

К 1829 году, когда Вандербильту исполнилось 35 лет, его стараниями пароходное хозяйство Гиббонса увеличилось с одного судна до флотилии из семи судов. Вместе с женой, хозяйкой гостиницы, они накопили около 30 тысяч долларов, которые «Коммодор» использовал для открытия собственного дела: он проложил новый пароходный маршрут Нью-Йорк — Филадельфия и до того снизил цены за проезд, что конкуренты вскоре заплатили ему огромную сумму, лишь бы он им не мешал. (Такого рода метод выбивания «отступных» из конкурентов был очень характерен для Вандербильта в ранний период.)

Затем он перенес свою деятельность на реку Гудзон, где начал еще более жесткую войну цен против могущественного Гудзонского речного пароходства. Вандербильт снизил цены на рейс от Нью-Йорка до Олбани сначала с трех долларов до одного, затем до 10 центов и, наконец, сделал проезд вовсе бесплатным. Несмотря на дорогое питание на борту его судов, Вандербильт нес убытки, но у его конкурентов убытки были еще больше. Наконец они пошли на то, чтобы заплатить ему 100 тысяч долларов и платить еще по 5 тысяч в год, лишь бы он в ближайшие лет не появлялся на Гудзоне. Вандербильт взял деньги и перевел свои суда на северное направление — в Бостон, Хартфорд, бухту Провидения, а также на южное — в Вашингтон, Чарлстон и Гавану. В 45 лет за счет «отступных» за отсутствие рейсов в Нью-Йорк и Филадельфию и благодаря доходам, которые Вандербильт получал от своего флота в сто судов в других районах, он сколотил состояние в нескольких миллионов.

Но миллионы не распахнули перед Вандербильтом дверь в нью-йоркский высший свет. Всякий раз, когда его приглашали отобедать с представителями местной элиты, он шокировал хозяек салонов матросской бранью, сплевывал табак на ковер и пытался ущипнуть за зад молоденьких служанок. Отвергнутый утонченным нью-йоркским обществом, он выстроил красивый особняк на Статен-Айленде. Через десять лет он возвратился на Манхэттен, где построил четырехэтажный городской особняк на Вашингтон-плейс, 10, чтобы быть поближе к своему бизнесу. Но для общества у Вандербильта оставалось мало времени. Делом его жизни было делать деньги.

В 1851 году 47-летний Вандербильт стал свидетелем того, как толпы старателей устремились из Нью-Йорка в Калифорнию — это было время «золотой лихорадки». Большинство этих путешественников перевозило Тихоокеанское почтовое пароходство, имевшее монополию на панамском направлении. Вандербильт не мог упустить такого случая. Он открыл новый путь — через Никарагуа, что сокращало путешествие на 500 миль и на два дня. Его пароходы везли пассажиров от Нью- Йорка до восточного побережья Никарагуа, затем вверх по реке Сан-Хуан и через озеро Никарагуа. Потом пассажиров везли в экипажах до тихоокеанского побережья, откуда они — снова на пароходах — добирались до Калифорнии. Не будучи старателем, Вандербильт получал от «золотой лихорадки» доход в 1 миллион долларов в год. К середине 1850-х годов он стал крупнейшим судовладельцем Америки.

В 1853 году, имея 11 миллионов в банке, 60-летний Вандербильт решил, наконец, отдохнуть. Это был отдых капитана: он построил 80-метровую океанскую паровую яхту «Северная звезда» стоимостью полмиллиона доллров. Это была первая такого класса частная яхта — с обитой бархатом мебелью, с десятью салонами и столовой, отделанной мрамором. Со всей семьей и в компании друзей Вандербильт совершил круиз вокруг Европы. Когда яхта проходила мимо маленькой фермы на Статен-Айленде, где прошло его детство, Вандербильт приказал дать военный салют в честь его 86-летней матери, которая почти пятьдесят лет назад ссудила деньги на его первую баржу.

Возвратившись из путешествия, Вандербильт обнаружил, что его агенты, которым он поручил управлять перевозками через Никарагуа, ведут двойную игру и пытаются взять это предприятие в свои руки. Взбешенный Вандербильт написал им короткое письмо:

«Джентльмены, вы попытались меня надуть. Я не буду преследовать вас по суду, потому что это слишком долгое дело. Я вас просто раздавлю.

Искренне ваш, К. Вандербильт».

От слов он сразу перешел к делу: создал альтернативный маршрут через Панаму и очень сильно снизил цены. Соперники капитулировали через год. Более того, еще через год остальные компании, организовывавшие рейсы через Панаму, сломленные войной цен, согласились платить Вандербильту 40 тысяч долларов в месяц, только бы он отказался от никарагуанского маршрута.

Во время Гражданской войны Вандербильт продал свои пароходы федералам (северянам). После артиллерийской дуэли между бронированной канонерской лодкой северян «Монитор»1 и кораблем конфедератов «Мерримак» он передал федеральному флоту свой лучший пароход «Вандербильт», который послали в погоню за «Мерримаком». В конце войны Конгресс наградил Вандербильта золотой медалью за оказанную помощь.

Когда «Коммодору» было уже под семьдесят, он решил заняться совершенно новым делом — железными дорогами. В 40-летнем возрасте он едва не погиб в железнодорожной катастрофе и поклялся никогда больше не связываться с железными дорогами. Впоследствии, однако, он переменил мнение, увидев, что и на железных дорогах можно «делать деньги». Кое-кто полагал, что моряк, занявшись незнакомым ему бизнесом, разорится. Но Вандербильт, проявив и здесь изобретательность, целеустремленность и жесткость, доказал скептикам, что они не правы.

Он начал с контроля над железной дорогой Нью-Йорк — Олбани, пролегавшей вдоль реки Гудзон и соединявшейся в Олбани с нью-йоркской Центральной дорогой. Зимой по дороге Вандербильта перевозили пассажиров в этом направлении, а летом Центральная дорога везла пассажиров по Гудзону на своих пароходах, оставляя Вандербильта не у дел. Тогда он решил оставить Центральную дорогу без заработка — стал останавливать свои поезда в двух милях от Олбани, высаживая пассажиров на противоположном от станции Центральной дороги берегу Гудзона. Теперь, когда пассажиры Центральной дороги были отрезаны от Нью-Йорка, ее хозяева капитулировали перед Вандербильтом, и он практически получил контроль над всей этой дорогой, протянувшейся на четыреста миль от нью-йоркского порта до Великих озер.

Главным соперником нью-йоркской Центральной была железная дорога «Эри». Вандербильт начал экономическую войну за контроль и над ней — с ее хозяевами Дэниелем Дрю, Джимом Фиском и Джеем Гульдом, — но не смог ее выиграть. Однако и дорога «Эри» была настолько истощена этой финансовой войной, что едва не обанкротилась и уже не представляла реальной угрозой для Центральной. На железнодорожном бизнесе Вандербильт заработал 90 миллионов долларов — в дополнение к 11 миллионам, которые он сколотил на морском.

Вандербильт имел репутацию скряги. Сигары он носил в кармане сюртука, а не в портсигаре, чтобы не угощать ими других. Марк Твен однажды опубликовал в журнале открытое письмо к Вандербильту: «О, прошу вас, сделайте хоть раз что-нибудь стоящее. Решитесь — с благородным и величественным видом пожертвуйте хотя бы четыре доллара на общее благо. Но нет, это несомненно разбило бы ваше сердце».

Основатель династии Вандербильтов жил довольно скромно по меркам своего богатства. К примеру, его особняк на Вашингтон-сквер стоил 55 тысяч долларов, небольшая сумма в сравнении с его капиталами. После путешествия на яхте он с прибылью продал ее. Правда, в конце жизни Вандербильт пожертвовал миллион долларов Центральному университету в Нашвилле (штат Теннесси), который теперь носит его имя.

Наследники не радовали Вандербильта. «У меня много детей, но иные из них ни к чему не годны», — сказал он однажды своему другу. Восемь дочерей его мало интересовали, а трое сыновей огорчали. Младший, Джордж, окончивший училище в Уэст-Пойнте и считавшийся самым перспективным, умер в возрасте 25-ти лет. Средний сын, Корнелиус, был эпилептиком, азартным игроком и скандалистом — отец дважды помещал его в лечебницу для душевнобольных, а позднее купил ему садоводческую ферму в Хартфорде. Но к 38 годам Корнелиус-младший имел долг в 80 тысяч и стал банкротом. От старшего сына, Уильяма Генри, Вандербильт также не ожидал ничего путного и величал его «сосунком» и «болваном» — и это были самые мягкие из его выражений. Человек грубого нрава, он нередко унижал сына. Однажды, когда 33-летний Уильям закурил сигару на палубе парохода, отец окликнул его: «Послушай, Билли, если ты избавишься от дурной привычки курить, я заплачу тебе 10 тысяч». — «Не нужно денег, отец! Достаточно того, что вы этого хотите», — почтительно ответил Уильям и выбросил сигару за борт. Тогда «Коммодор» достал из кармана толстую гавану и, демонстративно закурив ее, выпустил дым в лицо оторопевшему сыну.

Но в Уильяме отец приятно обманулся. Он выделил сыну ферму в 70 акров на Статен-Айленде — просто чтобы тот мог прокормить семью. Однако сын успешно повел дело, расширив ферму до 350 акров, а затем наладил на Статен- Айланде работу железной дороги, которая пребывала в упадке. Когда Уильяму было 43 года, отец, наконец, признал, что этот сын достоин участия в семейном бизнесе. Уильям оказался очень способным бизнесменом и за 8 лет после смерти отца в 1877 году «сделал» столько же денег, сколько отец за всю жизнь.

Но Уильям Вандербильт получил скандальную известность после интервью корреспонденту газеты по случаю закрытия убыточного Чикагского железнодорожного маршрута. На вопрос журналиста: «Разве вы организовали его не для общественной пользы?», Вандербильт-младший ответил: «К черту общество! Я работаю для наших акционеров. Если обществу нужен поезд, то почему бы за него не заплатить?»

Именно слова «к черту общество» запомнились больше всего и, конечно, отнюдь не прибавили популярности Вандербильту-младшему. Но он не особенно нуждался в общественном признании, год от года наращивая состояние. Недаром он говорил, что может заработать миллион, не выходя из дома. Его предприятия давали ему ежегодно более 10 миллионов дохода (иначе говоря, примерно 1200 долларов в час). Несмотря на дурную репутацию, Уильям был не так черств, как отец. Например, Вандербильт-старший взял в заклад под 150 тысяч долларов у бывшего президента генерала Улисса С. Гранта права на его недвижимость, а также шпаги и медали. Грант так и не выплатил долг, но после его кончины Вандербильт-младший возвратил все его вдове, не требуя денег.

Уильям, унаследовав от отца 90 миллионов, продолжил традицию строительства особняков. Два особняка в стиле «Ренессанс» стоимостью в 3 миллиона долларов, один — для него самого, другой, точно такой же, — для двух его замужних дочерей, были верхом роскоши. В каждом было по 47 комнат, украшенных скульптурами, фресками, витражами, средневековыми доспехами и собраниями картин стоимостью в миллион долларов. Над этим проектом два года трудились 700 рабочих и специалистов, включая 60 итальянских скульпторов. В «Харперз уикли» эти дворцы назвали «нью-йоркским Тадж-Махалом».

Наследники Уильяма, которым он оставил состояние примерно в 200 миллионов, продолжили семейные традиции строительства роскошных особняков. Его сыновья Уильям Киссам и Корнелиус построили два особняка в Ньюпорте, каждый стоимостью в 10 миллионов. Их брат Джордж Вашингтон Вандербильт соорудил знаменитый особняк «Билтмор» в Северной Каролине, а жена Уильяма Киссама построила один из самых красивых домов на 5-й авеню (по образцу французского Шато де Блуа). Этот дворец, при открытии которого в 1883 году состоялся костюмированный бал, позволил, наконец, Вандербильтам получить доступ в нью-йоркскую элиту. На балу присутствовали более 1200 гостей, включая королеву нью-йоркского света миссис Каролину Астор.

Праправнучка «Коммодора» Глория Вандербильт стала артисткой и художницей-модельером. Она родилась в 1924 году и самое ценное, что унаследовала, было, пожалуй, имя Вандербильтов. Ее отец Реджинальд Вандербильт промотал почти все состояние, оставив детям 5 миллионов. Ее мать, также Глория, пыталась открыть производство женской одежды и косметики, но потерпела неудачу во время Великой депрессии. Глория-младшая, более удачливая, чем мать, дала имя Вандербильтов канцтоварам, джинсам, шарфам и фарфору.

Всего на 5-й авеню Вандербильты построили 10 зданий, ставших достойными украшениями диадемы высшего общества Америки. Но через тридцать лет после ухода из жизни «Коммодора» никто из его потомков, быстро тративших деньги, уже не мог войти в число богатейших американцев. Когда 120 потомков Вандербильта сошлись в 1973 году на семейную встречу, среди них не было ни одного миллионера.

Источник.100 великих богачей.