Большинство американцев не имело ни малейшего понятия о том, что Рузвельт — инвалид. Никто не мог помыслить себе, что первые радостные мгновения нового утра у Рузвельта были сопряжены с просьбой к слуге. Что бы ни говорили об американской прессе, но она сохранила свою честь хотя бы в том, что никогда не поместила фото президента, раскрывающего его грустную тайну. Абсолютное большинство американского народа никогда не видело его изображения в кресле на колёсах или на костылях. Великий актёр Грегори Пек мальчиком ожидал прибытия Рузвельта в порту, чтобы «живьём» увидеть президента. В доке было невозможно скрыть истинное состояние дел — Рузвельта снесли с борта корабля, и поражённый Пек начал рыдать. Далее случилось нечто трудновообразимое. Рузвельт устроился в кресле и молниеносно успокоил угрюмо молчавшую толпу. Он взял шляпу в руки, поместил сигарету в мундштук, движением нижней скулы «вздёрнул мундштук», помахал толпе, обратясь к ней со своей знаменитой безмятежной улыбкой. Пек вспоминает, что слёзы высохли и он начал аплодировать президенту, который каждым своим жестом говорил, что с ним всё в порядке, что, если он не видит трагедии в своём существовании, почему её должны видеть другие? Мужество всегда получает награду. В маленьком порту небольшая толпа в полной мере оценила самообладание этого человека. И жалость превратилась в восхищение. У Франклина Рузвельта была от Бога данная черта — неистребимый оптимизм. «Вечером, когда я кладу голову на подушку — это бывает довольно поздно — и думаю обо всем том, что прошло предо мной на протяжении дня, о решениях, которые я принял, я говорю себе: ну что ж, я сделал максимальное, на что способен. Тогда я поворачиваюсь и засыпаю». Стране требовалось возвратить потерянную уверенность, и эта черта характера Рузвельта оказалась самой нужной для его страны, проходящей через самую большую в своей истории экономическую депрессию и через самую кровавую мировую войну. «Люди должны иметь мужество искать средство собственного спасения. Не важно, чем будет это средство».