Нидерландский философ. Основные сочинения: «Трактат о Боге, человеке и его счастье», «Трактат об усовершенствовании разума» (неоконченный), «Теолого- политический трактат», «Этика».

В XVII в. Нидерланды как в экономическом, так и в культур­ном отношении были самой раз­витой страной в Европе. Именно тогда в Амстердаме образовалась крупная еврейская община из числа переселенцев, бежавших из Испании и Португалии от рели­гиозных преследований. Среди тех, кто нашел пристанище в ве­ротерпимых Нидерландах, был и дед Спинозы. Его сын Михоэл за­нялся торговлей и вскоре разбо­гател, заслужив почет и уважение сограждан.' 24 ноября 1632 г. у Михоэла и его жены Деборы родился сын, кото­рого назвали Барухом, что в переводе с еврейского озна­чало «благословенный». Благословение действительно не обошло Спинозу, сумевшего стать одним из выдающихся философов своего времени.

Годы учебы Баруха прошли в еврейском амстердам­ском училище, во главе которого стояли раввины. Основ­ными предметами в нем были изучение Священного Пи­сания, Талмуда и толкований к ним. В старших классах еще прибавлялись богословие, схоластическая философия, риторика и политика. Все эти предметы Барух, как при­лежный ученик, изучал старательно, но, кроме этого, ин­тересовался и каббалой — мистическим учением древно­сти, противостоящим еврейской ортодоксии. Интерес этот сохранился вплоть до того времени, когда 20-летний Спи­ноза перенес свои увлечения на философию.

Критическая мысль, в том числе и по отношению к ре­лигиозным догмам, пробудилась у Спинозы довольно рано. Однако наставники видели в даровитом юноше другое — нравственную чистоту и серьезность натуры. Это давало им надежду, что в будущем их талантливый ученик станет «великим учителем», «надеждой Израиля», «знаменитым столпом синагоги».

Латынь, которая была в то время международным на­учным языком, Спиноза начал изучать, вероятно, еще в амстердамском училище. Для дальнейшего ее усовершен­ствования он обратился к Франциску ван ден Эндену, который как врач и учитель латыни пользовался большой популярностью среди почтенных граждан, охотно отда­вавших детей к нему в обучение. Но ван ден Энден, кро­ме обучения тонкостям латинской грамматики, знакомил учеников с лучшими образцами литературы Ренессанса и достижениями наук, которыми славились тогдашние Ни­дерланды. Занятия с ван ден Энденом оказали большое влияние на дальнейшую жизнь Спинозы. Свободомысля­щий врач заронил в его душу, говоря словами богословов, «семена атеизма» и обратил внимание юноши на дости­жения современной научной мысли.

В философском плане на мировоззрение Спинозы наи­более заметное влияние оказали произведения Декарта. Как и знаменитый французский мыслитель, Спиноза тоже не стремился к книжной учености. Да и в античной фи­лософии не видел для себя ничего привлекательного, ут­верждая, что авторитет Сократа и Платона для него не имеет особого значения. Если таким было его отношение к великим умам древности, то тогда становится понят­ным полное отсутствие интереса у Спинозы к своим со­временникам. Научная литература еще только пробивала себе дорогу, а потому Спиноза предпочитал законы при­роды исследовать с помощью собственных опытов и на­блюдений.

Но не только жажда научного познания мира одолева­ла юного Баруха. Он сам позже отмечал в «Трактате об усовершенствовании разума», что уже в раннюю пору жизни его интересовал вопрос, «в чем состоит истинное благо; где правда человеческой жизни». Отрицательный вывод дался Спинозе сравнительно легко: блага нет ни в славе, ни в почестях, ни в чувственных наслаждениях, ни в богатстве. А вот научному обоснованию положительного решения этих вопросов и было посвящено все творчество Спинозы. Решение для него состояло в том, что «истин­ное благо может быть найдено только в жизни обществен­ной, в познании мирового порядка и общественного про-­цесса, в сознательном и свободном слиянии с ними разумной личности».

Вместе с новым пониманием истины к Спинозе по­степенно приходило осознание зыбкости и шаткости ре­лигиозных догм, которые так старательно внушали ему учителя-раввины. И если вплоть до 1652 г. Барух еще как- то следовал предписаниям Талмуда, то после своих «от­крытий» он уже не мог мириться с еврейскими ортодок-

дани. Однажды в беседе со своими товарищами 20-летний Спиноза открыто высказался против догматов о со­творении мира, вере в бессмертие души, скептически ото- -звался о загробной жизни и священном происхождении Библии. Подобные суждения не остались незамеченными. Барух был вызван в суд, который пригрозил «еретику» отлучением от синагоги, если он не откажется от «нечес­тивых убеждений». Но Спиноза, к негодованию богосло­вов, упорно стоял на своем и ни от чего отказываться не собирался. Поскольку публичный разрыв с талантливым юношей еврейской общине был невыгоден, судьи-боголовы предложили ему ежегодную пенсию в 1000 флоринов ; обмен на молчание и непременное посещение синагоги. Спиноза отверг и это предложение. Тогда строптивого ченика предали так называемому малому отлучению, при котором никто из членов общины не имел права общаться с ним в течение нескольких месяцев.

Но на этом неприятности не закончились. В какой-то момент Спиноза почувствовал, что в Амстердаме ему на­ходиться небезопасно, особенно после случая, когда один из фанатиков набросился с ножом на него, когда он вы­ходил из театра. К счастью, Спиноза успел вовремя от­страниться от удара, отделавшись легким ранением. Пос­ле этого происшествия он был вынужден переехать к своему другу из секты коллегиантов, проживавшему в пригороде. Секта коллегиантов (другими словами, обще­ство единомышленников), отстаивавшая принципы сво­боды и гуманизма, выступала против ортодоксальных бо­гословов, которые жестоко преследовали инакомыслящих. После этого поступка о примирении с общиной не могло быть и речи. И судьи ответили новым выпадом: 26 июня 1656 г. 24-летний Спиноза был отлучен от синагоги «вви­ду чудовищной ереси, им исповедуемой, и ужасных по­ступков, им совершаемых». Не довольствуясь отлучением и желая оградить молодежь от вредного влияния Спино­зы, раввины обратились к городским властям Амстердама с просьбой о высылке его из города.

Известие об отлучении Спиноза принял спокойно, но счел своим долгом протестовать против административ­ной высылки. В записке, поданной городским властям, он доказывал, что пользовался неотъемлемым правом вся­кого гражданина обсуждать религиозные вопросы, даже если эти убеждения и противоречат общепринятым.

Из Амстердама Спинозу не выслали, но он сам пред­почел уехать из города, после чего имя Барух в его сочи­нениях не упоминалось. Свои письма и труды он подпи­сывал равнозначащим латинским именем Бенедикт.

Новая жизнь Спинозы требовала выбора занятия, ко­торое давало бы ему средства к существованию. Еще в .Амстердаме, следуя мудрому талмудическому правилу, предписывающему ученым изучить какое-нибудь ремес­ло, Спиноза освоил шлифовку стекол, руководствуясь при этом своим давним интересом к оптике. Переехав в не­большой деревенский домик в Римсбурге (пригороде Ам­стердама), где прожил более шести лет, он и занялся этим ремеслом. В шлифовке Спиноза достиг значительного мастерства и вскоре стал одним из лучших оптиков свое­го времени. Работал он и над философскими сочинения­ми, хотя и понимал, что издать их будет чрезвычайно труд­но. И действительно, «трактатцы», как он их сам называл, а именно: «Трактат об усовершенствовании человеческо­го разума», оставшийся незавершенным, «Трактат о Боге, человеке и его счастье», как и знаменитая «Этика», были изданы друзьями уже после смерти философа. Зато со­вершенно неожиданно для друзей и даже для себя

Спи­ноза в 1663 г. выступил перед публикой с «Основами фи­лософии Рене Декарта, изложенными в геометрическом порядке» — единственным прижизненным сочйнением Спинозы с указанием имени автора.

В 1663 г. Спиноза переехал в г. Ворбург близ Гааги. Отношение к нему богословов и там было резко отрица­тельным. Дело доходило и до доносов. В одном из них говорилось, что здесь проживает «некий Спиноза, еврей по происхождению, атеист и враг всякой религии по убеж­дениям, и вообще, зловредная и опасная личность». И хотя отлучать Спинозу было уже не от чего, однако очернить его имя, сделать жизнь невыносимой, а произведения не­доступными для читателя, — такие возможности у членов «господствующей церкви» были. И они ими пользовались в полной мере.

Влечение 1665 г. Спиноза работал над «Теолого-политическим трактатом», в котором, по словам автора, «он часто смеется и еще чаще негодует». Написание этого сочинения Бенедикт объяснял, во-первых, тем, что предрассудки теологов препятствуют успехам философии; во-вторых, необходимостью выступить с защитой свобо­ды слова и философского исследования; а в-третьих, желанием рассеять составившееся мнение, будто он яв­ляется атеистом. Правда, последний пункт был доволь- но-таки спорным. Именно «Теолого-политический трак­тат» в гораздо большей степени, чем другие философские сочинения Спинозы, создал ему до конца жизни репу­тацию атеиста.

Значение «Трактата» не исчерпывалось проповедью в защиту свободы мысли и слова. В нем Спиноза пред­принял попытку доказать, что Священное Писание ста­вит своей целью преподать не научные и философские истины, а нравственные; что единственная его цель — вну­шить людям справедливость, богобоязненность и любовь к ближним. Богословы, по мнению философа, постоянно подменяют слова Писания собственными воззрениями. Толкование Библии необходимо, но оно возможно толь­ко на основе историко-критического ее изучения. Спи­ноза определил и правила такого изучения, предвосхитив основные положения современного историко-критиче­ского метода. Используя обширный материал, собранный средневековыми еврейскими комментаторами, он внес в него научный метод и пришел к выводам, прямо проти­воположным каноническим, тем, которые толкователи не решались высказать открыто. Это сочинение Спиноза смог напечатать только в 1670 г., без имени автора и с невер­ным обозначением места публикации — Гамбург вместо Амстердама.

«Трактат» был воспринят резко отрицательно не толь­ко раввинами, но и протестантскими богословами. Вот лишь некоторые определения, которых удостоился фило­соф и его сочинение: «Лжеучитель, рожденный на поги­бель религии и государства»; «Книга, полная рассужде­ний, которые могли быть почерпнуты только в аду» и т. д.

Критика «Трактата» произвела на Спинозу тягостное впечатление. Он понял, что издание «Этики», для кото­рой он надеялся было «расчистить путь» «Теолого-поли- тическим трактатом», встретит непреодолимые препят­ствия. На наиболее нелепые обвинения философ отвечал не без язвительности. В одном из писем он отмечал: «Из того, что написано в книге против меня профессором Мансфельдом, я убедился, что она не заслуживает даже прочтения, не говоря уже о возражении. Поэтому я остав­ляю в покое как книгу, так и ее автора, с улыбкой размыш­ляя о том, что люди наиболее невежественные постоянно выказывают какую-то особенную смелость и готовность к писанию книг».

В обстановке травли, поднятой теологами, Спинозу крайне удивило письмо, полученное им в 1673 г. от про­фессора теологии Гейдельбергского университета Фабри­циуса, который по поручению курфюрста пфальцского Карла-Людвига предлагал Спинозе «принять на себя долж­ность ординарного профессора философии в знаменитом

университете». Предложение представлялось заманчивым, но Спиноза решительно отказался, поскольку всегда был противником государственного университетского препо-­давания. Мотивы такого отношения он объяснял тем, что «государственные учебные заведения ставят перед собой задачу не столько воспитания умов, сколько дрессировку их. Науки и искусства могут процветать только в том слу­чае, если всякому будет предоставлена свобода учить на свой страх и риск».

Письмо застало Спинозу в Гааге, где он, уступая на­стойчивым просьбам друзей, жил с 1669 г. Здесь, как, впро­чем, и везде, философ вел уединенный образ жизни, по­чти не выходил из дома. Практически все дневное время он вынужден был отдавать изготовлению линз, что, веро­ятнее всего, ускорило его смерть, — вдыхание мелкой сте­кольной пыли вредно сказалось на больных легких. Боль­шую часть своих произведений Спиноза писал ночью. Чтобы освежить ум, развлекался тем, что наблюдал под микроскопом борьбу мух и пауков, сравнивая их с чело­веческими страстями. Другим развлечением было рисова­ние. Уже после его смерти было найдено немало портре­тов политических деятелей того времени, написанных Спинозой углем и пером.

Хотя в числе его друзей было немало состоятельных людей, считавших своей обязанностью облегчить матери­альное положение философа, предложения о помощи Спи­ноза решительно отвергал. А между тем бедность вынуж­дала его отказывать себе в самом необходимом. Пищу Бенедикт готовил себе сам, часто обходясь одним молоч­ным супом и кружкой пива; одевался бедно; к женщинам испытывал полнейшее равнодушие, потому и никогда не был женат.

Бремя материальных лишений и нравственных пере­живаний Спиноза переносил как истинный стоик. «Ни­кто не видел его ни сильно опечаленным, ни особенно веселым, — отмечал его современник Колерус. — Он умел удивительно господствовать над своими страстями, вла­деть собой в минуты досады и неприятностей, встречав­шихся на его жизненном пути, и не допускать никаких внешних проявлений своего душевного настроения». Спи­ноза любил людей, в обращении с ними был прост и при­ветлив. Однако кроме простолюдинов, которые обраща­лись к философу за советом по поводу личных неурядиц, были и люди, которые просили его разъяснить некоторые научные и философские вопросы. Так постепенно вокруг Спинозы сложился узкий кружок близких и верных дру­зей. Он посылал им не только законченные произведе­ния, но и первые их наброски, отдельные главы, обстоя­тельные письма на философские темы.

Спиноза от природы имел слабое здоровье: более два­дцати лет он страдал чахоткой, наследственной в его се­мье болезнью. Именно она и стала причиной смерти фи-­лософа. Он скончался 21 февраля 1677 г. в 45-летнем возрасте. После смерти его ожидала незавидная участь многих бедняков. Тело покойного было арестовано апте­карем, заявившим, что пока ему не будет уплачено не­сколько гульденов за лекарства, взятые во время болезни, похороны не состоятся. Имущество Спинозы было опи­сано и продано, вырученных денег едва хватило для похо­рон и покрытия мелких долгов.

Перед смертью Спиноза выслал ящик со своими руко­писями друзьям в Амстердам. И уже в конце 1677 г. вы­шли в свет его «Посмертные произведения». Поскольку философ категорически запретил ставить на них свое имя, сочинения вышли в свет без имени автора, с одними его инициалами. В «Посмертные произведения» вошли «Эти­ка», «Переписка» и три неоконченных произведения: «Трактат об усовершенствовании разума», «Политический трактат» и «Грамматика еврейского языка».

Долгое время имя Спинозы было практически неизвест­но интеллектуальной публике, а знакомство с его произве­дениями даже считалось предосудительным. Интерес к иде­ям нидерландского философа возродился лишь в конце XVIII в. Достаточно было небольшого повода, чтобы рав­нодушие сменилось восторгом и поклонением. Этот повод дал Лессинг, заявивший, что для него «существует одна толь­ко философия — философия Спинозы», и если бы ему при­шлось искать учителя, то он бы обратился именно к нему. И если столетняя годовщина со дня смерти Спинозы про­шла незамеченной, то двухсотлетняя уже была торжественно отмечена в 1877 г. А еще через три года в Гааге, где фило­соф провел большую часть своей жизни, на пожертвова­ния, стекавшиеся из различных стран, был открыт памят­ник Бенедикту Спинозе, ставший, как отмечал один из его биографов Куно-Фишер, «поздней почестью, в которой из всех великих людей мира он менее всех нуждался, потому что он не дорожил славой!»