Настоящее имя — Жан Батист Поклен

Великий французский драматург, актер, театральный деятель, реформатор сценического искусства, создатель жанра «высокой комедии». Своим творчеством открыл пути дальнейшего развития реалистической драматургии. Созданный им новый тип социально-бытовой комедии был основан на сочетании лучших традиций французского театра, гуманистических идей эпохи Возрождения и опыта классицизма. Пьесы Мольера обращены к современности, разоблачают социальные уродства и построены на новых художественных принципах: жизненной правде, индивидуализации героев при яркой типизации характеров и сохранении сценической формы площадного театра. В них непостижимо и органично переплетаются буффонада и плебейский юмор с артистизмом и подлинным изяществом. Мольер высмеивал сословные предрассудки, ограниченность и ханжество, считая их извращениями человеческой природы. Его творения входят в число лучших произведений мирового сценического искусства («Смешные жеманницы», «Мизанторп», «Скупой», «Ученые женщины», «Мещанин во дворянстве», «Школа жен», «Мнимый больной», «Тартюф, или Обманщик», «Дон Жуан» и многие другие).

Жан Батист Поклен родился 15 января 1622 г. в Париже. Его отцом был зажиточный буржуа, придворный обойщик. Изначаль­но родители не собирались давать сыну серьезное образование, так что до 14 лет он едва овладел на­выками чтения и письма. Отец надеялся на то, что его ребенок станет преемником фамильной придворной должности, но тот внезапно продемонстрировал род­ным сильный характер, упорную жажду знании и незаурядные способности. Дед Жана пер­вым понял, что ремесло обойщика не привлекает внука, и стал настаивать на том, чтобы Поклен-старший опре­делил наследника в Клермонский иезуитский коллеж. С большой неохотой отец согласился на это. В течение пяти лет (1636—1639 гг.) Жан с большим ус­пехом постигал курс наук. Ему легко давалось то, что со­ставляло значительную трудность для большинства уча­щихся. Например, он настолько основательно изучил латынь, что свободно читал труды древнеримских писате­лей в подлинниках. Здесь же, в коллеже, ему посчастли­вилось учиться у знаменитого философа Гассенди, кото­рый познакомил своего любознательного и способного ученика с учением Эпикура. В иезуитских школах тех лет было принято ставить латинские пьесы силами самих уча­щихся и преподавателей. Видимо, именно тогда Жан и «заболел» театром. По окончании коллежа будущий дра­матург был направлен в Орлеан, где продолжил образова­ние и выдержал экзамен на звание лиценциата прав. Се­мья надеялась, что юноша навсегда связал свою судьбу с юридической карьерой, и действительно, в 1641 г. моло­дой Поклен был принят в коллегию адвокатов. Но бо­лезнь сценой продолжала прогрессировать.

Еще в 1640 г. Жан познакомился со знаменитым ита­льянским мимом Тиберио Форелли (Скарамушем). Мож­но сказать, что эта встреча определила всю дальнейшую судьбу молодого человека, заставив его искать свое пред­назначение на театральных подмостках. Спустя год Пок­лен вступил в актерскую труппу. Там он встретился с 22-летней Мадлен Бежар, находившейся под «особым по­кровительством» герцога Моденского. И Мадлен, и оба ее брата были актерами, так что семья Жана сделала все возможное, чтобы избавить его от таких друзей. Однако молодой юрист открыто взбунтовался и заявил о том, что окончательно решил связать свою судьбу с театром.

В 1643 г. он заключил договор с Мадлен Бежар. Парт­неры основали «Блистательный театр», собрав труппу из молодых талантливых актеров. Но репертуар театра ос­тавлял желать лучшего, новых пьес почти не было, а ста­рые давно приелись зрителям. Так что данное предприя­тие окончилось провалом в 1644 г., а самому Жану пришлось отсидеть несколько дней в тюрьме — за долги. Молодой артист уже не носил фамилию Поклен: отец от­рекся от него и проклял, когда понял, что все попытки семьи повлиять на строптивца обречены на неудачу. К тому же, старик не желал, чтобы его фамилия «запятнала» себя, будучи связанной со сценой. Ведь в те времена профес­сия актера считалась самой низкой и неуважаемой, а слу­жителей Мельпомены называли не иначе, как «комеди­ант». Жан отказался от наследственной должности в пользу младшего брата, а сам стал именовать себя Мольером (это имя до него уже носил какой-то актер). Тогда он совер­шенно не задумывался о карьере драматурга и мечтал быть актером драматического амплуа.

Разорившись, труппа вынуждена была покинуть Париж и отправиться в провинцию. В 1645 г. 25 актеров театра от­были в турне, которое продолжалось без малого 13 лет. За это время они исколесили всю Францию. Сочинительством Жан занялся случайно и поневоле: репертуар труппы ста­новился все беднее, а конкуренция в области искусства — все более жесткой. В южных провинциях Мольеру не раз приходилось выступать вместе с итальянскими актерами, разыгрывавшими «комедию масок», текст которой часто импровизировался, а персонажи оказывались наделены какой-то одной, но удивительно ярко выраженной чертой характера. Француз позаимствовал у коллег так понравив­шиеся ему приемы буффонады и стал сам сочинять коме­дии, в которых зритель увидел в роли главных героев скуп­цов, ревнивцев и шарлатанов. Вначале были созданы небольшие одноактные фарсы «Летающий доктор» (1653 г.), «Ревность Барбуйе» (1655 г.) и комедии «Шалый» (1655 г.) и «Любовная досада» (1656 г.). Другие произведения Моль­ера, имеющие отношение к этому периоду, до нас, к сожа­лению, не дошли. Эти «пробы пера» во многом определили общую тональность драматургии Мольера, открыв в них целую галерею образов слуг, олицетворяющих народный ум, энергию и жизнерадостность.

Обновленный репертуар способствовал росту популяр­ности труппы, и вскоре перед артистами открылась воз­можность выступать в крупных городах. Кочуя по про­винции, Мольер обрел покровительство нескольких влиятельных аристократов. В частности, в Лангедоке он встретился со своим товарищем по школе, принцем Конти. Аристократ был поражен гениальностью бывшего со­ученика и рекомендовал Мольера брату короля.

В 1658 г. труппа решила попытаться выступить в сто­лице. Благодаря протекции, Мольеру и его друзьям по­зволили поставить в Лувре трагедию П. Корнеля «Никомед». Спектакль прошел, не вызвав особого интереса публики. Перед актерами вновь замаячил призрак коче­вой жизни в провинции. И тогда Мольер решил пойти ва-банк, показав Людовику комическую сценку собствен­ного сочинения «Влюбленный доктор». Фарс принес те­атру ошеломительный успех, а Жан наконец убедился втом, что комедия является его призванием.

За свою недолгую жизнь он написал более трех десят­ков пьес, и только одна из них, провалившаяся на сцене, была создана в стиле классической трагедии. Все же осталь­ные произведения, начиная со «Смешных жеманниц» (1659 г.), встречали неизменное одобрение простой публики.

Комедии Мольера постепенно становились глубже, уходя от простого фарса, обогащаясь правдой психологи­ческих переживаний, гуманистической моралью, острой социальной сатирой и самим своим существованием нано­ся удар салонно-аристократическому претенциозному ис­кусству. Все эти черты хорошо просматривались уже в пер­вой «высокой комедии» Мольера — «Школе жен» (1662 г.), за которой последовала постановка сразу двух коротких пьес, четко обрисовавших эстетические взгляды автора — «Критики "Школы жен"» и «Версальского экспромта» (1663 г.)

Последующие произведения свидетельствовали о рас­цвете таланта драматурга. Их герои сразу же приобрели огромную силу социальной типизации и по сей день не сходят с театральных подмостков.

В течение последних 15 лет своей жизни (1658—1673 гг.) Мольер непрерывно и напряженно работал. Это было вре­мя создания его самых значительных произведений («Смеш­ные жеманницы», «Мнимый рогоносец»,"«Мещанин во дворянстве», «Тартюф», «Мнимый больной», «Дон Жуан», «Мизантроп» и другие комедии). В них едко и остроумно осмеивались человеческие пороки: скупость, притворство, жадность, ханжество, лицемерие и многое другое. Их ав­тор считал, что «лучшие образцы серьезной морали обыч­но менее могущественны, чем сатира... Мы наносим по­рокам тяжелый удар, выставляя их на всеобщее посмея­ние». Мольер боролся за искусство правдивое, отражаю­щее действительные конфликты жизни. Он также утвер­ждал, что театр не может существовать без своеобразного смешения серьезного и комического элементов. По мне­нию его современников, это считалось абсолютно несов­местимым. Правоту драматурга в этом вопросе доказал только XIX век...

Судьба не баловала Мольера, забирая, в обмен на сла­ву, покой, удачу в личной жизни, друзей. Зато врагов и завистников у него всегда хватало с избытком. Недаром он стал автором крылатой фразы: «Завистники умирают, но зависть — никогда».

23 января 1662 г., в 40-летнем возрасте, драматург же­нился на Аманде Бежар, которой в то время было 17 лет. В документе она названа сестрой Мадлен Бежар. Этот брак до сих пор не дает покоя биографам Мольера, которого при жизни обвиняли в том, что он вступил в кровосмеси­тельную связь с собственной незаконнорожденной доче­рью. Однако, скорее всего, девушка была ребенком самой Мадлен и герцога Моденского. Брак оказался удивитель­но неудачным. Молодая супруга быстро наставила рога драматургу и в дальнейшем продолжала бессовестно об­манывать его. Через некоторое время Мольер и Аманда решили разъехаться, и с того момента жили в разных до­мах. Что же касается их детей, то они все умерли во мла­денчестве, кроме одной дочери. Она умерла бездетной, так что наследников у Мольера не было.

Не везло ему и с друзьями. Многих он рано потерял, а в лице Расина, которому постоянно помогал, приобрел врага.

Пьесы драматурга почти постоянно подвергались жес­токой критике и, несмотря на их явный успех у публики, неоднократно запрещались к постановке. Злопыхателей волновали вовсе не вопросы литературы — их больно жа­лили сатирические выпады комедий Мольера. В отместку о нем самом измышлялись и распространялись самые невероятные слухи. Но все попытки облить грязью чело­века, являвшегося гордостью Франции, обычно оканчи­вались неудачей. Сам же Мольер считал, что комедийные образы не являются обыкновенными портретами, хотя невозможно создать характер, который не напоминал бы кого-нибудь из окружающих. Так что, по его словам, надо было «быть помешанным, чтобы искать в комедии своих двойников...» Правда, комедиографу покровительствовал сам король, который, однако, не понимал, какой талант находится при его дворе. В одном из разговоров с поэтом Буало государь поинтересовался, кто из ныне живущих сможет прославить его царствование. Строгий критик силь­но удивил монарха, ответив, что таким человеком будет драматург, назвавшийся Мольером.

Театр, где проходили спектакли труппы, однажды за­крыли без предупреждения, якобы из-за расширения ко­лонн в Лувре. Артистам выделили другое помещение, ос­тро нуждающееся в ремонте. Три месяца там наводили порядок, но за это время ни один из актеров не ушел в другие театры.

Драматург часто помогал беднякам и собратьям по профессии, попавшим в беду. Современники характери­зовали его как человека доброго, великодушного и услуж­ливого. Мольер принимал участие во всех спектаклях, играя глупцов, ревнивцев и ханжей. Зрители с неизмен­ным смехом встречали выходки его героев.

Наступил 1673 г. В феврале труппа поставила «Мни­мого больного». Главную роль должен был играть сам ав­тор. К тому времени он уже давно был болен, но даже не знал чем. Драматург ненавидел медицину, а врачей счи­тал лицемерными шарлатанами, нарушающими естествен­ный ход вещей. Поэтому, заболев, он отказался обращаться за помощью к медикам. По всей вероятности, Мольер страдал от туберкулеза... 17 февраля 1673 г. друзья и суп­руга драматурга просили его отложить спектакль. Но он небрежно заметил, что нельзя лишать публику ожидаемо­го ею удовольствия, а более 50 рабочих — их дневного заработка. Играя человека, страдающего от боязни уме­реть, Мольер внезапно испытал приступ головокружения и сильную слабость. Боль от судорог он заглушил хохо­том, с честью доиграв спектакль. Однако выйти из театра самостоятельно больной уже не смог. Его привезли до­мой, где на несколько дней нашли приют странствующие монашки, и уложили в постель. Случайные постоялицы срочно послали за врачом и священником. Но никто из них не успел прийти к умирающему. Мольер попросил, чтобы ему принесли подушку с хмелем и пожаловался, что боится лекарств. Последнее, о чем он успел попросить мо­нашек, это позвать жену и принести сыру. Через несколько минут у него горлом хлынула кровь, залив постель и тело, и великий комедиограф умер. Было около 10 часов вечера. В это время в комнату вошли Аманда с дочерью. Монашки пели псалмы, а драматург, покоясь на красной от крови постели, был впервые спокоен и умиротворен...

Перед смертью Мольера не успели соборовать, и архи­епископ Парижский запретил предавать земле по христи­анскому обряду тело «комедианта» и «непокаявшегося греш­ника». Благодаря вмешательству самого короля умершего разрешено было похоронить 22 февраля, ночью, «во избе­жание общественного скандала», за оградой кладбища Сен- Жозеф, где хоронили самоубийц и некрещеных детей.

А уже через год по Парижу поползли слухи, что останки Мольера эксгумированы и брошены в общую могилу для отлученных от церкви. И только в 1792 г. останки челове­ка, ставшего гордостью государства, с почетом перенесли вместе с останками Лафонтена на кладбище Лашез. Эпопея великого комедиографа наконец-то завершилась, с тех пор место его упокоения больше не подвергается осквернению.