Джон Джекоб Астор

Джон Джекоб Астор

От семи флейт до империи мехов и недвижимости

Джон Джекоб Астор разбогател на торговле мехами. Он был одним из ведущих торговцев мехами, который «тридцать лет одевал в шубы жителей двух континентов». Потом, когда Нью-Йорк стал ведущим деловым центром США, Астор стал не менее успешно вкладывать деньги в недвижимость. Он создал самое крупное в стране состояние и заложил основы долголетней династии, которая играла ведущую роль среди американской элиты.

Когда в 1847 году Мозес Бич составлял список богатейших нью-йоркцев, Астор затмил всех. Лишь у немногих были состояния в 1—2 миллиона, а у него было 20 миллионов. Как писал Густав Майерс, «во всех огромных Соединенных Штатах не было человека, хоть в малейшей степени сравнимого с ним по богатству».

Джон Джекоб Астор, маленького роста и в зрелые годы сделавшийся тучным и грузным, почти квадратным, начал путь к богатству с нуля. Его единственным «достоянием»

был неистребимый немецкий акцент — до конца дней он не смог избавиться от него.

В 17 лет этот сын бедного мясника из немецкого города Вальдорфа отправился на поиски счастья. Первую остановку он сделал в Лондоне, где вместе с братом делал музыкальные инструменты. После заключения Парижского мира осенью 1783 года Астор направился в Америку. Он прибыл в Балтимор, когда ему было 20 лет. Все его богатство состояло из 25 долларов и семи флейт, полученных от брата. Во время путешествия через Атлантику Джон с интересом слушал рассказы одного из пассажиров о торговле мехами, которые выменивали у индейцев. Продав свои флейты в Нью-Йорке, где еще один его брат работал мясником, Астор устроился помощником к меховщику. В 1786 году он открыл в Нью-Йорке собственный магазин по продаже мехов и музыкальных инструментов. В том же году он женился на Саре Тодд, происходившей из богатой семьи Бресвортсов и также наделенной способностями к бизнесу. Через некоторое время он уже продавал и меха, и музыкальные инструменты по обе стороны Атлантики. К 1793 году Астор вывозил до 100 тысяч бобровых шкурок и еще тысячи других шкур. Он сам ездил за товаром в Макино и другие районы. Кроме того, благодаря договору между США и Канадой, Астор мог вывозить меха из Монреаля.

К 1800 году Астор «стоил» уже четверть миллиона, имел торговое судно и стал одним из главных в стране торговцев мехами. Через год он переселился из скромного жилища в большой красивый особняк на углу Бродвея и Визи-стрит, впоследствии ставший гостиницей «Астор».

Смелость и хитроумие Астора проявились в том, как он умел обходить правительственные ограничения. В период американского эмбарго на торговлю с Китаем президент Джефферсон получил петицию «китайского мандарина» с просьбой дать ему возможность вернуться на родину, чтобы навестить семью после смерти деда. Джефферсон удовлетворил просьбу. «Мандарин» (на самом деле матрос-китаец, по этому случаю одетый в шелка) отплыл в Китай на судне Астора «Бобер», до отказа груженом мехами. А возвратилось в Америку судно с грузом китайского чая.

Чтобы взять под контроль торговлю мехами на Западе, в 1808 году Астор создал Американскую меховую компанию, которая открыла отделения на Великих озерах и в районе Скалистых гор. Имея небольшой штат торговых агентов, Астор полагался в основном на звероловов-одиночек. Он щедро снабжал их деньгами для промысловых экспедиций. Вскоре все они так задолжали Астору, что были вынуждены сдавать пушнину только Американской меховой компании.

Затем Астор решил заняться Западным побережьем, чтобы заложить на Северо-Западе основы будущей торговой империи и поставлять меха в Китай и Европу. О его соперничестве с канадскими конкурентами рассказывается в книге Вашингтона Ирвинга «Астория». В 1911 году Тихоокеанская меховая компания Астора основала в устье реки Колумбия город Асторию (в настоящее время Орегон). Это было первое американское поселение к западу от Скалистых гор. Астор хотел использовать этот поселок как базу для своей торговой сети на Северо-Западе. Он вложил в этот проект миллион долларов, но его планы были нарушены англо-американская войной 1812 года. В следующем году англичане захватили эту территорию вместе с городом Астора, переименовав его в Форт Георга.

После войны Астор продолжил борьбу за господство в североамериканской меховой торговле. Во время войны он щедро ссужал деньги американскому правительству, и теперь пользовался режимом благоприятствования. В 1816 году Астор убедил Конгресс принять постановление, запрещающее не-гражданам США заниматься в стране торговлей мехами (за исключением работы по найму). Таким образом он вытеснил из долины Миссисипи канадских и английских соперников. Продолжая продвигаться на Запад, захватив контроль над Сент-Луисом и продвигаясь к Скалистым горам, Астор стал почти полным монополистом в американской торговле мехами.

Однако, сокрушив всех конкурентов, Астор, похоже, устал от этой игры. В 1834 году он продал все свои меховые акции и сосредоточился на торговле недвижимостью.

Он понял, что в быстро растущем Нью-Йорке земля скоро станет гораздо более ценным товаром, чем меха. И, поняв это, создал империю недвижимости. Часть земель Ас- гор получил благодаря закладам, часть досталась ему благодаря удаче. Его сосед Аарон Бурр вынужден был бежать из страны после убийства на дуэли Александра Гамильтона и продал Астору право долговременной аренды дорогостоящей земли в районе, именуемом теперь Гринвич-вилладж. Астор также охотно вкладывал деньги в земельные участки на Манхэттене, в районе, который впоследствии стал сердцем Нью-Йорка. Он и его наследники следовали правилу: приобретать землю и сдавать ее в аренду. По мере роста цен на землю росло и состояние Астора.

Несмотря на свое богатство, Астор неохотно тратил каждый цент. Он согласился выделить тысячу долларов на издаиие книги «Птицы Америки» Джона Одюбона, но всякий раз, когда художник приходил к нему, Астор жаловался, что сейчас у него «очень туго с деньгами». Во время шестого визита Одюбона Астор вновь заявил, что все его деньги вложены в разные предприятия, и обратился к сыну с просьбой подтвердить, что денег в банке у них нет. В это время его сын Уильям, не обращавший внимания на их разговор, как раз просматривал очередные банковские выписки — сотни тысяч долларов на счетах в различных банках... В конце концов Астор выдал Одюбону чек.

Даже смертельно больной, исхудавший и настолько слабый, что его можно было кормить только грудным молоком, Астор оставался глух к бедам других. Однажды один из служащих был вызван к нему и застал хозяина за ежедневной лечебной процедурой — его переворачивали с бока на бок и подбрасывали на одеяле. Не прерывая процедуру, Астор отчитал служащего за недополученную плату. Тот объяснил, что с женщиной, о которой шла речь, случилось несчастье, и сейчас она не может заплатить. «Она обязана заплатить!», — настаивал хозяин. Тогда служащий обратился к его сыну, и тот дал денег для передачи отцу — якобы от должницы. «Я же знал, что деньги можно получить, если правильно подойти к делу», — довольно проворчал Астор.

О приобретении земли он думал до последнего вздоха. Говорят, что его последними словами были: «Если бы я мог начать все сначала, я бы скупил каждый фут манхэттенской земли».

Его сын Уильям Блекхауз Астор попытался восполнить это «упущение», скупая все новые земли в главном городе страны. Ко времени его кончины в 1875 году он имел прозвище «лендлорда Нью-Йорка» — на его землях стояли 700 зданий, причем многие из них были битком набиты бедными квартирантами. Он считается создателем множества нью-йоркских трущоб XIX века.

Пока Асторы-мужчины захватывали недвижимость в Нью-Йорке, их жены заняли ведущее положение в нью- йоркском высшем обществе. Подлинной королевой света стала Каролина Астор, жена Уильяма Блекхауза-младшего, внука основателя династии. Она происходила из старинной респектабельной семьи Шермерхорнов и стала негласным арбитром нью-йоркского общества. Четыреста человек (именно столько гостей могла вместить ее бальная зала в особняке на углу 34-й стрит и 5-й авеню) определяли лицо нью-йоркской знати. Хотя большое богатство само по себе еще не было пропуском в этот круг (в него не попали, например, Гульды, Гарриманы и Морганы), но и попасть на Январский бал к миссис Астор, не имея хорошего состояния, тоже было практически невозможно. В результате ее усилий, писал один журналист, «Нью-Йорк бесспорно стал светской Меккой Америки, а особняк миссис Астор превратился в ее святая святых». Каролина настаивала даже, чтобы ее именовали «известная миссис Астор», о чем она уведомила друзей и знакомых, писавших ей письма. Это злило жену ее племянника, Уильяма Вальдорфа Астора, которая считала, что такое обращение больше подходит ей. Стало ясно, что двум миссис Астор не ужиться в Нью-Йорке. И, наконец, Уильям Вальдорф заявил, что «Америка — неподходящее место для джентльмена», и уехал в Англию. Там он вошел в круг английской тати, получив титул виконта. Его невестка леди Астор стала первой женщиной-парламентарием, а в дальнейшем его потомки взяли в свои руки две старейшие английские газеты — «Тайме» и «Обсервер».

На прощание Уильям Вальдорф сделал «подарок» тетке—в своем бывшем доме (а они были соседями) он открыл гостиницу «Вальдорф». Из-за наплыва людей, желавших остановиться в гостинице, теперь уже миссис Астор вынуждена была переехать. Она переселилась в новый беломраморный особняк на углу 5-й авеню и 65-й стрит, где огромная бальная зала вмещала уже не 400, а 1500 человек. К старости она, надев алмазную тиару и жемчужное колье, бывало, подолгу стояла на верхней ступени парадной лестницы: перед ее мысленным взором проходили съезжающиеся на бал гости — люди, которых к этому времени уже давно не было в живых. До конца дней она чувствовала себя королевой балов. В оставленном ею доме была открыта еще одна гостиница под названием «Астория». Гостиницы «Астория» и «Вальдорф» работали рядом много лет, пока обе семьи не помирились, и тогда был создан объединенный отель «Вальдорф-Астория».

Асторы известны тем, что, благодаря основателю династии, им удалось сохранить свои капиталы дольше, чем другим известным семьям американских богачей. Половину своего состояния Джон Джекоб Астор вложил в сберегательный трест, чтобы этими деньгами могли воспользоваться только его внуки. Он побеспокоился и о том, чтобы его дети сделали подобные распоряжения относительно своих капиталов, с тем, чтобы никто из наследников не мог промотать все состояние семьи или раздать его на благотворительные цели. Защищенное таким образом состояние Асторов в Англии и Америке к третьему поколению составило уже 200 миллионов долларов.

Английская ветвь Асторов по-прежнему хорошо устроена, хотя живут они не так роскошно, как в прежние времена. Некоторые из них живут в небольших коттеджах или просто в хороших квартирах. Даже их роскошные резиденции частично утратили былое великолепие. В их родовом замке Хивер в 1920-х годах было тридцать слуг, а в 1980-х годах лорд Астор с семьей обходились всего тремя. Некоторые потомки Асторов, чьи состояния пострадали от высоких английских налогов или были распределены между многими членами семьи, не довольствуясь только наследством, поступили на работу либо организовали свое дело. Некоторые из них вернулись к старому семейному бизнесу — торговле землей, но не из-за ностальгии, а по причине снижения земельных налогов.

В американской ветви Асторов последним фактически стал Винцент, внук Каролины. Это был последний из семьи, упомянутый в числе богатейших американцев в списке Б.К. Форса в 1918 году (хотя уже тогда его «затмили» Рокфеллеры, Карнеги и другие «новые богачи»). Отец его, Джон Джекоб Астор IV, был пассажиром на злосчастном «Титанике». Человек мужественный и благородный, он посадил в спасательную шлюпку беременную жену, а сам остался на гибнущем судне. Винцент, в то время студент колледжа, унаследовал 69 миллионов. Какое-то время он жил в мраморном особняке на 5-й авеню и, продолжая традицию Асторов, давал ежегодные балы. Но, устав от помпы, в 1925 году он продал этот особняк за 3,5 миллиона и поселился в обычном собственном доме. Он умер в 1959 году, не оставив наследников. Незадолго до кончины почти все деньги он передал благотворительному фонду, нарушив железное правило Асторов не выносить деньги из семьи. Таким образом, на нем практически завершилась история богатства американских Асторов. Их огромный особняк на 5-й авеню, когда-то бывший средоточием светской жизни Нью-Йорка, был снесен, и на этом месте была построена синагога Эммануила.