Выдающийся русский путешественник, исследователь Центральной Азии. Впервые описал природу многих ее районов, открыл ряд хребтов, котловин и озер в Куньлуне, Наньшане и на Тибетском нагорье. Генерал-майор. Его именем названы хребет в Куньлуне, ледник в северной части Монгольского Алтая, мыс на о. Итуруп в группе Курильских островов, мыс на о. Беннета (Аляска), город возле оз. Иссык-Куль, несколько видов животных и растений, открытых в ходе его экспедиций.

Одно из самых славных и значительных мест в исто­рии географических открытий занимает имя Николая Михайловича Пржевальского, явившего собой целую эпоху в исследовании Центральной Азии.

Официальной датой рождения знаменитого путешественника является 13 (по другим данным, 12) апреля 1839 г., хотя сам Прже­вальский и его семья по невыяс­ненным обстоятельствам праздно­вали этот день .

Отец Пржевальского, Михаил Кузьмич, некрасивый и болезнен­ный человек, происходил из слав­ного рода. Основатель рода, запорожский казак Корнила Ани­симович Паровальский, поступив на службу в Войско Польское, ополячил свою фамилию и стал называться Пржевальским. В ноябре 1581 г. польский король Стефан Баторий за доблесть, проявленную в сра­жении под Великими Луками, возвел его в дворянское достоинство и жаловал гербом, а позже и земельными наделами. Его сын Казимир перешел в православие и стал называться Кузьмой.

Жалованные Баторием земли не пошли впрок. Кузьма Пржевальский служил управляющим у помещика Поли- бина на Смоленщине. Туда, уволенный по состоянию здо­ровья из армии, приехал его сын Михаил, ничем не при­мечательный прапорщик пехоты.

Рядом в деревне Кимборово жил сравнительно богатый помещик А. С. Каретников. Когда-то он был крепостным, но сумел дослужиться до чина коллежского асессора и получить дворянство. Известно, что в годы Отечествен­ной войны он служил при Александре I, несколько раз побывал в Европе.

Его младшая дочь, властная красавица Елена, полю­билась молодому Пржевальскому. Как ни странно, но де­вушка ответила взаимностью. Ее не смутили ни слабоха­рактерность молодого человека, ни колтун в волосах — малоприятная болезнь, подхваченная им во время служ­бы. Старый Каретников был против: он считал такого жениха неровней своей дочери. Однако Елена, видимо, сумела добиться желаемого. Молодые поселились в Киборово.

Николай был первым сыном в семье. В ранние годы его воспитанием занимались мать, дядя Павел Каретни­ков, страстный охотник и пьяница, а также ключница Ольга Макарьевна, крепостная крестьянка, властно пра­вившая в доме Каретниковых.

Мальчика держали в строгости, но не ограничивали развития его склонностей — любви к природе, охоте, чте­нию. От деда остались целая стая попугаев и выводок обе­зьян, которые свободно резвились в доме. Это будило во­ображение. В результате уже с ранних лет Николая начали привлекать путешествия в дальние страны, о которых он читал в книгах. Сильный и здоровый от природы, он как нельзя лучше подходил для этой цели. Кроме того, полу­ченное мальчиком спартанское воспитание значительно увеличило его шансы стать путешественником.

Но в то время об этом никто не думал, детские мечты в расчет не принимались. Елена Алексеевна была хорошо образована. Вместе с братом Павлом она сумела подгото-­вить сына сразу во второй класс Смоленской гимназии, куда Николай поступил в ноябре 1849 г.

Трудолюбивому и привыкшему с ранних лет к дис­циплине мальчику учеба давалась легко. Но преподава­ние велось из ряда вон плохо: учителя позволяли себе пьяными являться на уроки, били детей, методика препо­давания строилась на зубрежке. В результате Николай стал непокорным и часто подвергался телесным наказаниям.

Нечего и говорить, что мальчик страстно рвался домой, где его ждали любимые книги и охота. В это время он уже хорошо стрелял и часто приходил из леса с добычей.

Однажды Пржевальского чуть было не исключили из гимназии. В шестом классе гимназисты решили украсть классный журнал. Сделал это Николай. Ненавистный до­кумент был тут же утоплен в реке. Гимназическое началь­ство искало виновников, нескольких самых ярых смутья­нов посадили в карцер. На хлебе и воде в подвале дети просидели четверо суток. Наконец, чтобы освободить то­варищей, Пржевальский признался. Мать упросила оста­вить сына в гимназии, но его жестоко высекли: домой мальчика унесли на носилках.

Несмотря на это, в 1855 г. Пржевальский с отличием закончил гимназию и, восхищенный подвигами русских под Севастополем, решил стать военным. Осенью этого же года он был зачислен вольноопределяющимся сначала в сводно-запасной Рязанский полк, а потом в Полоцкий полк, стоявший в Смоленской губернии.

Будни военной жизни оказались очень далеки от того, что писалось в книгах. Воевать Пржевальскому не при­шлось, а вот на пьяные кутежи, игру в карты, жестокое обращение с солдатами он насмотрелся вдоволь.

Такой образ жизни не прельщал молодого военного. Он во что бы то ни стало решил «выйти в люди». Вспом­нились детские мечты о путешествиях. Пржевальский на­чал подумывать о научной карьере и засел за книги. Со­служивцы сторонились его и насмешливо говорили: «Он не наш, а только среди нас». Им непонятны были често­любивые утверждения будущего путешественника, что именно он откроет истоки Нила и станет исследователем Приамурья. Феноменальная память и усидчивость позво­лили ему за короткое время приобрести фундаменталь­ные знания по топографии, астрономии, зоологии, бота­нике и пр. По возможности занимался юноша и сбором коллекций. Еще в Рязанском полку, стоявшем в Козлове под Калугой, он составил гербарий местной флоры.

Осенью 1861 г. Пржевальский приехал в Петербург и бле­стяще сдал экзамены в Академию Генерального штаба. Во время учебы он по своей инициативе написал «Военно- статистическое обозрение Приамурского края», где собрал все известные данные об Амуре. В Русском географическом обществе на труд, носивший печать явного литературного дарования и таланта подлинного ученого, обратили внима­ние. Вскоре Пржевальский стал действительным членом общества. Но до путешествий было еще далеко.

По окончании академии будущий путешественник пре­подавал географию и историю в Варшавском юнкерском училище, где написал учебник «Заметки всеобщей гео­графии по программе юнкерских училищ», получивший общее признание. Этой книгой долгое время пользова­лись во многих учебных заведениях России и даже в Пе­кине. Кроме того, здесь он познакомился с ученым-зоологом Тачановским и ботаником Александровичем. Под их влиянием Пржевальский за два года смог получить се­рьезную научную подготовку и начал подумывать о науч­ной экспедиции в Центральную Азию. Для этого он по­дал рапорт о переводе в один из восточных военных округов. Однако подозрительный звук «прж» в фамилии после польского восстания вызывал серьезные подозре­ния у начальства, и долгое время его прошения остава­лись без ответа. Но настойчивость молодого преподавате­ля победила. В ноябре 1864 г. пришел приказ о его причислении к Генеральному штабу с назначением «для занятий в Восточно-Сибирский военный округ».

В январе следующего года Пржевальский отправился в Петербург, чтобы получить инструкции в Генеральном штабе и Русском географическом обществе. Здесь он встре­тился с Семеновым-Тян-Шанским, который заинтересо­вался планами Николая Михайловича и дал ему рекомен­дации к западносибирскому губернатору Корсакову и в Сибирское отделение Географического общества. Это по­могло: уже в мае 1867 г. Пржевальский отправился в свою первую экспедицию в Уссурийский край, после которой сразу вошел в число крупных исследователей-географов.

В ходе экспедиции были исследованы южная часть края, р. Уссури, оз. Ханка, побережье Японского моря. Собрав богатые коллекции, материалы о природе, клима­те, жителях края, путешественник вернулся в Иркутск. В общей сложности было пройдено 3 тыс. км, снята на карту значительная территория, изучены пути, ведущие в Маньчжурию и Корею, и пр. Поскольку экспедиция но­сила не только научный, но и военный характер, отряд участвовал в карательных действиях против китайских разбойников-золотоискателей в Маньчжурии (они вторг­лись на русскую территорию и сожгли несколько дере­вень). Пржевальский получил чин старшего адъютанта войск Приамурской области, позже был удостоен сереб­ряной медали Русского географического общества.

Но не чины интересовали ученого-путешественника. Рискуя вызвать неудовольствие начальства, он выступил с сообщением о неблагополучном положении уссурийских казаков. По результатам путешествия написал работы «Инородческое население в южной части Приамурской области» и «Путешествие в Уссурийском крае. 1867— 1869 гг.» (книга была издана за свой счет). А в 1870 г. Пржевальский отправился в Петербург для доклада в Рус­ском географическом обществе и Российской академии наук. После этого Семенов-Тян-Шанский сразу же при­влек путешественника к разработке плана путешествия в Китай и Монголию.

. В то время на карте Азии в центре материка светилось громадное белое пятно площадью более 7 млн кв. км. Здесь не ступала нога ни одного европейского исследователя. По плану Пржевальского предполагалось для начала изу­чить районы гор Ганьсу, входящих в систему Наньшаня, страну Ордос и Северный Тибет. Часть пути предстояло пройти по району восстания дунган — китайских мусуль­ман, которые еще в 1860-х гг. выступили против цинской (маньчжурской) династии и опустошали целые районы в Монголии, не щадя ни старого, ни малого. Доброжелате­ли, так же как и Маклая, пугали Пржевальского неизбеж­ной гибелью, но путешественник не испугался. Наобо­рот, он загорелся идеей собрать сведения о восстании, о котором в Европе почти ничего не было известно.

Первая монгольская экспедиция (так стали ее назы­вать впоследствии) в декабре 1870 г. выступила из Кяхты на Ургу (совр. Улан-Батор). Отсюда через пустыню Гоби добрались до Калгана и двинулись к Пекину. Здесь полу­чили паспорт от китайского правительства и отправились на оз. Далайнор, а потом вернулись в Калган.

В начале мая 1871 г. Пржевальский со своим помощни­ком М. А. Пыльцовым и двумя казаками, взяв 8 верблюдов и двух коней, отправился исследовать Монголию. Малень­кий отряд двинулся в таинственную страну Ордос у север­ной излучины р. Хуанхэ, прошел Ордосской степью, пере­сек южную часть Гоби, взошел на Алашаньские горы, достиг берегов высокогорного оз. Кукунор, известного европей­цам только по названию. Накануне 1872 г. отряд вернулся в Калган, завершив первый этап путешествия.

Осенью, после долгой волокиты в Пекине по пере­оформлению паспортов, опять вернулись на Кукунор, от­сюда двинулись на Цайдам, добрались до Тибета, вышли к р. Янцзы. Однако до цели путешествия — Лхасы — дой­ти не смогли. Люди и животные были страшно измучены, путешественники располагали суммой всего в 10 руб. Скре­пя сердце пришлось возвращаться на Кукунор. На остав­шиеся деньги купили три револьвера, что позволило не­которое время заняться здесь исследованиями. Потом путешествен-ники отправились в Ургу, где 5 сентября 1873 г. закончили одно из самых впечатляющих путешествий XIX в. Пржевальский писал: «Нам, совершенно уже от­выкшим от европейской жизни, сначала все казалось странным, начиная от вилки и тарелки и кончая мебелью и зеркалами».

Путешествие было очень нелегким. Скудные средства, выделенные на экспедицию, быстро кончились. Однаж­ды пришлось даже продать часть оружия, чтобы купить самое необходимое. Одежда на них истлела. Часто пита­лись одной цзамбой — поджаренной ячменной крупой.

Путешественники страдали от плохого качества воды, а часто и от ее отсутствия. Несколько раз маленький от­ряд чуть не погиб от безводья. Во время одного из пере­ходов от жары умерла даже собака. Тяжести путешествия не выдерживали и привыкшие к жизни в пустыне верб­люды. Время от времени взамен павших приходилось по­купать новых. Люди, к счастью, не пострадали. Источни­ки часто бывали загажены скотом. Однажды после обеда в колодце, опустошенном после того, как напоили верб­людов, обнаружили полуразложившийся труп, оставлен­ный там дунганами. Таким образом разбойники отравля­ли источники.

Поразительно, но дунгане практически не тревожили маленький отряд. Почему-то Пржевальский очень быстро приобрел славу непобедимого богатыря и колдуна. Мест­ные жители отсиживались за стенами укреплений, боясь высунуть оттуда нос. Причем часто их количество дости­гало нескольких тысяч, а Пржевальский и его люди спо­койно ночевали в степи. Однажды в ущелье четверым пут­никам преградил дорогу отряд дунган. Путешественники спокойно пошли навстречу, и те бежали. Само присут­ствие русских в какой-либо местности заставляло разбой­ников прекращать грабежи. Однако стоило уйти — и они сразу же возобновлялись. Но бывали случаи, когда даже вещи, оставленные русскими в селениях, защищали жи­телей от нападения. Пржевальский писал: «Нас четверых разбойники боялись больше, чем всех китайских войск в совокупности...» Тем не менее местные жители часто от­носились к путникам враждебно: отказывали в ночлеге, неверно указывали дорогу.

Результаты первой экспедиции Пржевальского оказались на редкость впечатляющими: было пройдено около 12 тыс. км, проведена глазомерная съемка около половины этого расстояния, нанесено на карту огромное пространство Цен­тральной Азии до верховьев Янцзы, открыты неизвестные хребты, горы, реки, пустыни, определены абсолютные вы­соты Тибетского нагорья, проведены ценные метеорологи­ческие наблюдения, собраны богатейшие сведения о жиз­ни местных жителей, огромные коллекции.

Экспедиции повезло с целым рядом уникальных нахо­док. В развалинах монастыря Шара-Дзу отыскали стра­ницы священной книги Ганчжур — изложения мистиче­ских ритуалов буддистов. До этого в научных библиотеках Петербурга хранилось только два неполных ее экземпля­ра. Многими фактами обогатились ботаника и зоология. Были собраны богатейшие коллекции, насчитывающие 8,2 тыс. экз. При сборе ботанических коллекций посчаст­ливилось найти настоящую драгоценность — пугоний ро­гатый (Рщюпшт согпШит), крестоцветное растение, все­го два экземпляра которого, найденные еще Гмелиным, хранились в немецких музеях.

За результаты этой экспедиции Пржевальский был награжден Константиновской золотой медалью Русского географического общества, Пыльцов — серебряной, а ка­заки — бронзовыми. Кроме того, французское министер­ство просвещения присудило путешественнику золотой знак «Пальма академии». Николай Михайлович получил повышение в чине и стал подполковником Генерального штаба.

За заслуги перед отечеством Пржевальскому была на­значена пенсия в 600 руб. и ежегодное содержание в 2250 руб. На эти деньги можно было спокойно прожить, занимаясь кабинетной работой, благо материалов, полу­ченных в экспедиции, могло хватить на всю жизнь. Но Пржевальский был путешественником «от Бога», он не мог сидеть на месте.

В январе 1876 г. Николай Михайлович подал проект нового путешествия через Джунгарию в район кочующего оз. Лобнор (со временем это путешествие стали называть «лобнорским»). В октябре он уже двинулся в путь из Куль- джи по направлению к плоскогорью Юлдуз. По течению р. Тарим экспедиция прошла к оз. Лобнор, известному еще со Средних веков лишь по названию. Оттуда путеше­ственники в конце 1877 г. прибыли в Зайсан, засняв в общей сложности 1300 км пути. Они исследовали район Лобнора, нанесли на карту озеро (позже его очертания устанавливали еще несколько путешественников, так как его местоположение постоянно изменялось), открыли и обследовали хребет Алтынтаг, определили широту и дол­готу главнейших пунктов рельефа местности, описали таримцев и каракурчинцев, сведениями о которых ученые еще не располагали, собрали большие и разнообразные коллекции. Среди важнейших экземпляров были шкуры дикого верблюда, до того науке не известного.

На этот раз путешествие было сопряжено с серьезными опасностями и политическими препятствиями. Путеше­ственников в Туркестане не жаловали. Экспедицию могли задержать, а ее членов убить. В Кашгаре, по которому про­ходил маршрут экспедиции, за двадцать лет до этого без вести пропал немецкий натуралист Адольф Шлягинтвейт*. Позже его судьбу разделил англичанин Гевард. В это время и русские, и англичане стремились упрочить свое влияние в Центральной Азии. Пришедший к власти в Кашгаре жес­токий и хитрый Якуб-бек находился под влиянием англи­чан, чьи агенты уже давно действовали в Центральной Азии и проводили политику «обороны от России», что на деле означало вытеснение русских из Туркестана. Поэтому во­енное министерство поручило экспедиции собрать инфор­мацию о деятельности Якуб-бека.

Якуб-бек действительно пытался задержать экспеди­цию в г. Курлю, но в конце концов не захотел ссориться с русскими и пропустил отряд на Лобнор, правда, под сильным конвоем и самым трудным путем, ссылаясь на необходимость охраны. Свирепый владыка явно заигры­вал с русским офицером. Он подарил Пржевальскому два золотых кольца, для него и его матери, намекая на то, что покинут своими союзниками, то есть англичанами. Кашгарский властитель явно пытался заручиться поддержкой русского царя.

В Кашгаре все кончилось благополучно. Но все равно в этой экспедиции обстоятельства сложились неблаго­приятно для Пржевальского и его спутников. В августе 1877 г. глава экспедиции тяжело заболел. Его мучила ли­хорадка, болело горло, распухло лицо. Но страшнее всего был невероятный зуд, который мучил не только его одно­го. Причиной скорее всего была соленая пыль — обычное явление в этих местах. Дошло до того, что Пржевальский не мог ехать верхом и вынужден был передвигаться в не­коем подобии двуколки, которую смастерили из передка телеги. Лекарства из аптечки не действовали, единствен­ной надеждой был русский пограничный пост Зайсан, где путешественники надеялись получить медицинскую по­мощь. На Зайсане Пржевальского ожидало печальное из­вестие о смерти матери, тяжело отразившееся на его ду­шевном состоянии. В полной мере не восстанавливались и физические силы. Однако экспедицию пришлось пре­рвать не по этой причине: отряд получил телеграмму от военного министра, в которой предписывалось отложить путешествие из-за обострения отношений России и Ки­тая. В конце мая Пржевальский прибыл в Петербург, где врачи обнаружили у него общее нервное расстройство.

Некоторое время Николай Михайлович прожил в де­ревне, работая над очередной книгой. Он стал первым обладателем вновь учрежденной медали Гумбольдта Бер­линского географического общества. Золотые медали были получены от географических обществ Парижа и Лондона. Вскоре обладатель этих наград занялся проектом новой экспедиции.

Третье (1-е тибетское) путешествие Пржевальского началось в феврале 1879 г. из Зайсана. В составе экспеди­ции в качестве помощника находился будущий извест­ный путешественник В. И. Роборовский. Всего отряд на­считывал 13 человек, в т. ч. еще одного помощника Ф. Л. Эклтона, опытного препаратора, 3 солдат, 5 казаков и переводчика.

Путешественники охватили Джунгарию, города Баркуль и Хами, Хамийскую пустыню, оазис Сачжэу, горы Няньшань. Они смогли с севера на юг пройти плоского­рье Цайдам и выйти к верховьям р. Янцзы. Однако в Лха­су пройти опять не удалось. Китайские власти путеше­ственников туда не пропустили: дорогу преградило целое войско, а местное население было крайне возбуждено присутствием возможных «осквернителей» их святыни. На обратном пути маршрут прошел через район верхнего те­чения р. Хуанхэ, оз. Кукунор и пустыню Гоби. Путеше­ствие закончилось в Урге в октябре 1880 г.

Главной сенсацией этой экспедиции стало открытие дикой лошади, известной сейчас как лошадь Пржеваль­ского. Тогда в Петербург была привезена всего одна шку­ра, купленная у киргизов. Однако путешественники виде­ли небольшие табуны этих лошадей в естественных условиях. В последующих экспедициях Роборовского, Козлова и Грум-Гржимайло было добыто несколько эк­земпляров.

В России Пржевальского опять ждали восторги и раз­личные почести. Московский университет утвердил его профессором зоологии. В Москве была организована вы­ставка всех собранных коллекций, которая имела огром­ный успех.

Четвертое (2-е тибетское) путешествие Пржевальского началось 21 октября 1881 г. из Кяхты. На этот раз помощ­никами ехали Роборовский и молодой П. К. Козлов, тоже ставший достойным продолжателем дела своего учителя. Караван из 56 верблюдов и 7 лошадей двинулся к Урге. В качестве продовольственного запаса вели 30 баранов.

В третий раз Пржевальский пересек Гоби и направил­ся к горам Ганьсу. На этот раз за 2 года путешественники исследовали и нанесли на карту район истоков р. Хуанхэ и установили точное расположение истока, завершили и дополнили исследование Цайдама, бассейна оз. Лобнор и огромной горной системы Куньлуня.

По результатам этой колоссальной работы путешествен­нику присвоили звание генерал-майора и назначили пен­сию в 1800 руб. Шведское географическое общество на­градило его медалью «Вега» — своим высшим знаком отличия. Открытый же путешественником хребет Загадоч­ный при единодушном мнении научной общественности был переименован в хребет Пржевальского.

1888 год стал последним в жизни великого путешествен­ника. Но даже смерть он встретил в дороге, совершая вместе с Козловым и Роборовским путешествие к своей мечте — Лхасе. Возле г. Бишкек он заболел тифом и умер. По желанию Николая Михайловича его похоронили на высоком берегу Иссык-Куля неподалеку от г. Каракола, который позже был переименован в Пржевальск.

Заслуги Пржевальского перед географической наукой огромны. Фактически он открыл новую эпоху в исследо­вании Центральной Азии. Кроме открытых и тщательно нанесенных на карту территорий, кроме осуществленных по его методике комплексных исследований и наблюде­ний за природными и климатическими особенностями региона, местным населением, а также неисчислимых коллекций, материалов, документов и пр., Николай Ми­хайлович сумел создать замечательную географическую школу русских исследователей, продолживших его благо­родное дело на благо России.

Ученый-путешественник обладал и литературным да­ром. Его книги о путешествиях стали классическим чте­нием для многих поколений любителей такой литературы в России и за рубежом. Они много раз переиздавались на многих европейских языках. Пржевальским написаны уже известное нам «Путешествие в Уссурийском крае», а так­же «Монголия и страна тангутов. Трехлетнее путешествие в Восточной нагорной Азии», «От Кульджи до Тяньша- ня», «Из Зайсана, через Хами в Тибет и на верховье Жел­той реки», «От Кяхты на истоки Желтой реки».

Немало споров вызвали попытки оценить Пржеваль­ского как человека, настолько противоречивыми кажутся его слова и поступки в том, что не касалось дела. В вину ему ставили грубость в обращении с местными жителями и подчиненными, зуботычины, злоупотребление нагайкой, жестокость. Он, например, мог взять местного князька под арест, его помощника посадить на цепь, а одного из княжеских приближенных, осмелившегося ударить кого- то из русских, — высечь. Были ситуации и похуже. Од­нажды командир отряда приказал одному из своих лю­дей, посланному за водой, убить проводника, если вода не отыщется.

Прирожденный путешественник, он ненавидел циви­лизацию и высшее ее проявление — город. Цивилизован­ное общество Пржевальского раздражало, он считал его лицемерным и развращенным. К женщинам относился с презрением, называя их пустыми сплетницами и болтуш­ками. С не меньшим презрением относился Николай Михайлович и к «нецивилизованным» азиатам. Широко известны его слова: «Для успеха далекого и рискованного путешествия в Азию необходимы три проводника: день­ги, винтовка и нагайка».

О желчности и противоречивости натуры Пржеваль­ского свидетельствуют постоянные крайности в оценке европейцев и азиатов. Ряд его высказываний прямо ука­зывает на то, что он признавал превосходство европей­цев. В то же время, будучи в России, путешественник ча­сто на все лады клял соотечественников, превознося достоинства «первобытного» человека. В сущности, хоро­шо он чувствовал себя только в дальних походах и в де­ревне с немногими близкими, вдали от людей.

И все же Пржевальского невозможно отнести к числу мизантропов. Нередко он проявлял подлинную доброту, помогая конкретным людям как в России, так и в Азии. Сочувствовал тангутам, каракурчинцам, русским кресть­янам, хотя называл их пьяницами и лентяями. Однажды спас от верной смерти калмыков, бежавших из владений Якуб-бека, поделившись с ними одеялами.

Впрочем, все это — как хорошее, так и плохое — сей­час забылось. Остались только восхищение и благодар­ность к человеку, который, не щадя себя (и других), от­крыл миру удивительную, сказочную страну и заложил фундамент для продолжения ее изучения.