Американский предприниматель, бизнесмен-мультимиллионер, один из крупнейших нефтяных магнатов мира. Обладатель множества наград и 25 почетных званий двенадцати стран мира. В его коллекция: советский орден Дружбы народов, французский орден Почетного легиона, итальянский Орден за особые заслуги, шведский Королевский орден Полярной звезды, бельгийский Орден короны, австрийский Рыцарский крест, венесуэльский орден Андреса Беллоса, американская Национальная медаль искусств, австрийский Рыцарский крест. Единственный капиталист США, награжденный орденом Ленина. Удостоен пакистанской Премии мира, израильской Премии лидерства, мексиканской Национальной премии признательности; выдвигался на Нобелевскую премию мира. Почетный доктор 25 университетов Его именем назван Объединенный всемирный колледж в США.

Он был единственным в своем роде — настоящий американский капиталист, друживший почти со всеми советскими лидерами — от Владимира Ленина до Михаила Горбачева. Американские прези­денты не искали общения с ним, но, начиная с Франклина Рузвель­та и, полвека спустя, завершая Рональдом Рейганом и Джорджем Бушем, уклониться от встречи с ним не смогли. Он встречался с королями и наследниками пре­столов, был другом семьи британского принца Чарльза и выполнял поручения Джона Кеннеди. Начав с мелкой фар­мацевтической фирмы своего отца и полуразрушенных асбестовых шахт уральской глухомани, отведенных ему боль­шевиками, Арманд Хаммер стал хозяином «Oxidental Petroleum» — корпорации, возглавившей вторую дюжину нефтяных магнатов мира.

Жизнь Арманда Хаммера — сплошной парадокс. Пере­фразируя Гете, он — часть той силы, которая всегда стре­милась делать добро, а в результате получалась ужасная га­дость. Свои проступки и преступления магнат тщательно скрывал. Он хотел остаться в истории меценатом, знатоком искусства, незаурядной личностью, а остался прославлен­ным воротилой и мошенником-богачом — впрочем, тоже весьма незаурядным. Возможно, Хаммер был даже своего рода гением, гением бизнеса — ведь ему удалось воплотить в жизнь мечту любого бизнесмена о монополии. И не где- нибудь — а в тоталитарной советской России.

Он родился 21 мая 1898 г. в Нью-Йорке в семье врача. Джулиуса Хаммера. Родители его отца были еврейскими эмигрантами с юга Украины. Джулиус Хаммер владел небольшой фармацевтической фирмой, но дела ее шли не слишком успешно, что, впрочем, удивления не вызывал главе семейства часто бывало не до бизнеса. Подобно многим русским эмигрантам тех лет, он был активистом рабочего движения. К тому же Джулиус являлся одним из основателей компартии США. При Поддержке Льва Троц­кого ему даже удалось образовать в ней большевистское крыло. В семье Джулиуса Хаммера было три сына. Сред­ний, получивший пролетарское имя Арманд (от Агm апd Наmmе — серп и молот), закончил медицинский колледж и пошел по стопам отца. А когда Джулиус Хаммер, взяв вину сына за нелегальный аборт, повлекший смерть па­циентки, сел в тюрьму, Арманд возглавил семейный фар­мацевтический бизнес. Вскоре прибыли фирмы молние­носно возросли. В те годы в Америке был введен сухой закон, и предприимчивый Арманд наладил выпуск им­бирной настойки на спирту, которую продавал как лекар­ство от ангины. Уже через год подобный бизнес позволил юноше стать первым американцем, который в студенче­ские годы заработал своим трудом миллион долларов.

Никто не знает, почему молодой врач-бизнесмен решил­ся отправиться на родину предков тогда, когда многие по­кидали Россию. Как бы там ни было, в 1921 г. он прибыл туда, видимо, надеясь, что пришедшие к власти большеви­ки не оставят в беде семью Джулиуса Хаммера — своего союзника и кредитора. В далекой России Арманд увидел страшные картины голода и предложил большевикам ку­пить в кредит зерно в обмен на ходовые товары, коими с царских времен были забиты склады. Владимир Ленин, с восторгом принявший «буржуя» в своем рабочем кабинете в Кремле, эту идею одобрил. В один из октябрьских дней 1921 г. Хаммер вышел из главного кабинета России с охран­ной грамотой «связного Кремля» иткак оказалось, пропус­ком в историю XX века. 27 октября 1921 г. Наркомат внеш­ней торговли РСФСР и хаммеровская компания «Allied Drug and Chemical Corporation» подписали договор о поставке в Советскую Россию американской пшеницы в обмен на пушнину, черную икру и национализированные большеви­ками ценности Гохрана. Ленин придавал договору огром­ное значение, видя в нем «начало торговли» и «дорожку к американскому деловому миру». В знак расположения он предоставил Хаммеру концессию на разработку асбестовых рудников под Алапаевском на Урале.

Полный впечатлений Хаммер вернулся в Америку, где ликвидировал отцовскую фирму и создал многопрофиль­ный концерн «Аllied Аmеriсап». Затем вместе с младшим братом Виктором он снова уехал в Москву, где прожил во­семь лет. В эти годы он управлял алапаевской концессией, открыл первую в СССР карандашную фабрику и пред­ставлял в Москве интересы 37 американских корпораций, банков и фирм, включая компанию Генри Форда. Также Хаммер возглавлял авиастроительный завод в Германии; по­ставлял в Россию продукты питания, трактора и грузовики; импортировал меха, икру и поддельные ювелирные изде­лия Фаберже. В 1928—1933 гг., когда по дешевке распрода­вались ценности советских музеев, библиотек, церквей, а также лжеизделия знаменитых ювелирных фирм — уже упо­минавшегося Фаберже, Болена и др., братья Хаммеры при­нимали в этом активное участие. Сотрудничая с главой со­ветских торговцев Анастасом Микояном, поставлявшим им знаменитые пасхальные яйца Фаберже, изготовленные в державной России для императорского двора, Хаммеры объездили Америку со своими выставками «Сокровища Романовых», в которых на один сомнительный подлинник приходилось десять несомненных подделок.

Еще одним направлением деятельности бизнесмена стало финансирование советской разведки. По некоторым сведе­ниям, уже в первый приезд в Москву Хаммер был завербо­ван большевиками и, возвращаясь в Нью-Йорк, вез с со­бой 75 тыс. долларов на нужды компартии США. Это было крайне опасно, поэтому для перевода средств в дальней­шем стали использовать «Аllied Аmеriсап Corporation». Ра­бота Хаммера состояла в тайном переводе получаемых из Москвы денег советским агентам в Европе и США. По не­которым сведениям, семьдесят лет Хаммер был главным советским агентом влияния в США. В 1932 г. якобы по за­данию Кремля он пытался сблизиться с Франклином Руз-­вельтом — тогда еще претендентом на президентский пост, и финансировал его предвыборную кампанию.

В начале 1930-х гг. в деловых контактах Хаммера с Со­ветами наступила продолжительная пауза. Нэп завершил­ся, а все средства, вложенные иностранцами в экономику России, были национализированы. Самого Хаммера «по­просили» из страны, при этом малолетний сын бизнесме­на не получил выездной визы. Но, вернувшись на родину, Хаммер остался «другом Советского Союза», а подарен­ная Лениным фотография с надписью «товарищу Хамме­ру» стояла в его калифорнийском доме на самом почет­ном месте. Когда в 1929 г. была национализирована карандашная фабрика Хаммера, он стал единственным из иностранных бизнесменов, получившим от советских вла­стей компенсацию. В России Арманд прошел блестящую школу ведения переговоров с чиновниками: он научился тонко понимать их интересы, виртуозно вручать взятки и т. д. Хаммер стал одним из тех бизнесменов, которые едва сводят концы с концами в благоприятных рыночных усло­виях и зарабатывают состояния на войнах, кризисах и жестком госрегулировании. После отмены в 1933 г. сухо­го закона Хаммер стал «спиртовым королем Америки», наладив в США производство крепких спиртных напит­ков. Спирт и дубовые бочки ему поставлял «Амторг» — созданное Москвой американское общество для торговли с СССР, о котором бежавший на Запад секретарь Стали­на Б. Бажанов писал: «Амторг — торговая миссия, кото­рая торгует. Но на самом деле она заменяет и выполняет функции и полпредства, и торгпредства, и базы для всей подпольной работы Коминтерна и ГПУ».

В 1943 г., когда в некоторых штатах Америки был при­нят закон, предписывавший всем винодельческим пред­приятиям перейти на производство технического спирта для нужд обороны, Арманд добился для своей маленькой фирмы «Оld С1оvег Distil1егу» исключительного права на производство спиртных напитков. Он сам разработал ре­цептуру фирменного напитка «Gold Соin», наполовину состоящего из дешевого виски, наполовину — из спирта.

Уже в 1946 г. компания Хаммера, преобразованная в холдинг «United Distellery of Атеriсаn», принесла своему хозяину более 40 млн долларов. После войны Арманд ре­шил отойти от дел, всецело занявшись филантропией и коллекционированием живописи. Но, предвкушая топлив­ный ажиотаж, рискнул обзавестись нефтяным бизнесом. Во время ливийского нефтяного бума никому не извест­ная хаммеровская фирма «Охidental Petroleum» получила концессию на разработку самых богатых месторождений. Арманд, абсолютный дилетант в нефтяном бизнесе, пе­рехватил концессии у «семи сестер» — крупнейших неф­тяных компаний мира МоЬil, Gиlf Оil, Shеll и др. Пока конкуренты тонко интриговали в правительстве Ливии, «нерыночный» Хаммер почти интуитивно вышел на не­коего Омара Шелхи — самого влиятельного члена ливий­ского концессионного совета. Видимо, Арманд увидел в нем тип советского чиновника и без обиняков предложил Шелхи союз против нефтяных монополистов и хорошо «отмытые» 3 .% от стоимости нефти, добытой «Охidental».

Доходы Хаммера были огромны и стабильны. Вскоре патриарха вновь потянуло в Россию. Широкомасштаб­ное сотрудничество Хаммера с Москвой возобновилось в 1970-е гг., когда уже крупный нефтяной магнат замыс­лил с высшим руководством СССР ряд грандиозных проектов. Триумфальное возвращение Хаммера, а вслед за ним и американских денег в СССР готовилось в те­чение целого десятилетия. В советском правительстве за возобновление контактов с Армандом Хаммером высту­пал его старый партнер по торговым делам — Анастас Микоян, занимавший ныне пост заместителя Председа­теля Совмина.

По слухам, именно он представил богатого американца тогдашнему главе Советского государства Никите Хруще­ву. Арманд намеревался заполучить монопольные концес­сии на переработку и вывоз из России перспективных удоб­рений. Увы, замысел воплотился не сразу. К 1964 г., когда Хаммер вовсю осваивал культурную ниву Советов, органи­зовывая невиданные прежде в СССР выставки классиче­ской и модерновой живописи, случилось непредвиденное — Хрущева сместили. Все пришлось начинать заново. Самое главное ноу-хау Хаммера заключалось в очень простом пра­виле: все необходимые бизнесу средства и блага находятся у государства, цель капиталиста — их оттуда извлечь, полу­чив госзаказ. Для этого все средства хороши. Законы сво­бодного рынка были ему чужды, в них он не понимал ни­чего. Зато умел давать взятки, льстить, шантажировать. Встретившись в 1973 г. с Брежневым, Хаммер сумел сра­зить генсека наповал. «Вы мне очень напоминаете Лени­на, — заявил американец. — Я встречался с ним здесь, в Кремле, 52 года назад». Вторым ходом был подарок совет­ским властям — два неизвестных письма Ленина. Даже «се­рый кардинал» Кремля, бесстрастный Михаил Суслов, дрог­нул. Отныне богатому «американскому дядюшке» были открыты все двери. Хаммеру, единственному иностранцу, разрешили прилетать в СССР на личном самолете, его не проверяли на таможне, у него не требовали визу. Говорят, он этим пользовался и по старой памяти вывозил из Союза дешево купленные бриллианты.

В те годы Хаммер активно расширял свои связи среди советской политической элиты. Так, его союзницей стала министр культуры Екатерина Фурцева. Расположения чиновницы он добивался комплиментами и взятками: во всяком случае, именно после его визита Фурцева достроила свою знаменитую дачу (по слухам, она получила от Хам­мера 100 тыс. долларов). Хотя Хаммер и договорился прак­тически со всеми советскими чиновниками, организовать химическое производство в России, о котором он мечтал, не удалось: после карибского кризиса 1962 г. компоненты для производства удобрений вновь попали в перечень то­варов, запрещенных для экспорта в соцстраны. Лишь с избранием Ричарда Никсона Президентом США и нача­лом «разрядки» планы Хаммера в отношении торговли с Советами начали осуществляться.

Арманд Хаммер вновь стал «образцовым миллионером», однако вызвать инвестиционный бум в СССР ему все-таки не удалось: американцы не забыли про национализацию конца 1920-х гг. и теперь готовы были вкладывать деньги в Россию только под юридическую ответственность Госбан­ка СССР. Банковский синдикат, возглавляемый «Вапк of Аmеriсаn», выделил Советскому Союзу около 200 млн дол­ларов в качестве кредита на оплату хаммеровских проектов. Часть этих денег предназначалась для строительства хими­ческого завода, а другая — инвестировалась в строитель­ство международного торгового центра в Москве, до сих пор в просторечии именуемого «хаммеровским центром». Более амбициозные проекты — в частности, транссибир­ский газопровод стоимостью 17,5 млрд долларов — так и остались на бумаге. Ни Хаммер, ни СССР, ни американ­ские инвесторы рисковать такими деньгами не захотели. В 1970-е гг. Хаммеру удалось провернуть и одну из своих блестящих художественных сделок: он подарил СССР по­лотно Гойи, якобы купленное им за миллион, а на самом деле за 60 тыс. долларов (ходили очень упорные слухи о том, что полотно поддельное). В ответ на это американец полу­чил от растроганной Фурцевой вполне настоящего Мале­вича из Третьяковской галереи. Этот подарок Хаммер за­тем продал за 750 тыс. долларов. Но надо признать, со вре­менем его уже гораздо меньше стали интересовать деньги. Богатство привлекало Хаммера возможностью жить в мире большой политики. И он не отказывал себе в этом. Как позже написал его биограф К. Блумей в книге «Тайные сто­роны власти: настоящий Арманд Хаммер», его герой в эпоху холодной войны был участником многих тайных перегово­ров. Так, доподлинно известно, что Хаммер после ввода советских войск в Афганистан через Президента Франции Жискара д'Эстена пытался организовать мирную конфе­ренцию, а также посредничал в деле возможного бойкота Олимпиад 1980 и 1984 гг. Очевидно, недруги бизнесмена, которых у него было немало, тогда и сплотились. Их отве­том на «народную дипломатию» стал иск, возбужденный в США против «Охidental Petroleum» — формально из-за того, что в детище Хаммера незаконно добывали коммерческую информацию, а также за неуплату налогов. Сумма иска ока­залась самой крупной за всю историю Америки при тяжбе казны и корпорации — 635 млн долларов. Впрочем, тогда американская юстиция так и не смогла подобраться к неф­тяному магнату.

На протяжении долгих лет своей жизни, особенно в по­следние два десятилетия, Хаммер гневно осуждал правовые нормы и юридическую практику, которые всегда у него вы­зывали «чувство дискомфорта». Это они, говорил он, «были со мною не в ладу, а не я с ними». Среди самых примеча­тельных парадоксов биографии Хаммера — его осуждение по делу, связанному с процессом века: Уотергейтом. Хотя осуждение было условным, однако проходило оно как уго­ловное. Чтобы стереть из своей биографии черное пятно, Хаммер пожертвовал в фонд президентской библиотеки Рейгана 1 млн долларов. Этого, полагал он, достаточно, чтобы президент объявил ему свое прощение. Однако пре­зидент не снял с миллиардера судимости — даже тогда, когда свой взнос Арманд обещал увеличить еще на треть. Таким образом под угрозой оказалась хрустальная мечта Хамме­ра — увенчать свою жизнь Нобелевской премией мира. По регламенту этой самой престижной международной премии, лица, осужденные по уголовным статьям — за исключени­ем правозащитников и диссидентов, — к конкурсу не до­пускаются.

Но президентское прощение, хотя и не совсем того рода, какого добивался, Хаммер все же получил — уже от президента Буша. Увы, времени у соискателя на Нобелев­скую премию уже оставалось мало. К тому же принц Чарлз, который обещал другу Арманду поддержку, отрекся от своего обещания. Правда, рекомендация лауреата Нобе­левской премии мира израильского премьера Менахема Бегина в 1989 г. вывела Хаммера чуть не вровень с другим кандидатом на премию, тибетским Далай-ламой, но, в конце концов, Далай-лама, борец за автономию Тибета, вышел вперед. Хаммер, который вступил в десятый деся­ток своей жизни, приготовился в 1990-м к новому реши­тельному броску. Но совершить его престарелому бизнес­мену уже не довелось. В октябре того же года врачи поставили ему страшный диагноз: рак. Будучи медиком по образованию, Хаммер примерно представлял, сколько времени ему отпущено судьбой. И тем не менее он уповал на волшебную силу снадобья, которое ему доставляли са­молетом из Мексики. Болезнь тщательно скрывали от окружающих. Увы, снадобье из мексиканских джунглей не принесло исцеления. Чуда не произошло — силы ста­рика постепенно угасали, приходило время, когда нужно было задумываться о вечном...

Он сделал это весьма своеобразно — в возрасте 92 лет социалист-капиталист вдруг вознамерился отдать должное своему еврейскому происхождению, которое он раньше

демонстративно не афишировал. Выразиться это должно было в прохождении обряда обрезания. Арманд Хаммер, 92 лет от роду, под руководством раввинов стал готовиться к исполнению обряда, который надлежало ему совершить на заре века, за три года до начала Первой мировой войны. По этому поводу готовилось грандиозное торжество с уча­стием в нем многих знаменитостей и сильных мира сего. Торжественный акт был назначен на 11 декабря 1990 г. Но за день до церемонии миллионер скоропостижно скончал­ся. Его длинная земная жизнь, сотканная из противоречий, мечтаний, правды и лжи, завершилась.

Тем не менее торжественный обряд, бармицва, все-таки состоялся — на следуюший день после смерти. Миллионер не мог, разумеется, лично на нем присутствовать по причи­не весьма уважительной — кончине. Роль Хаммера испол­нял актер, тщательно под него загримированный. Все ли знали о подмене, сегодня сказать невозможно. Даже по­койный Хаммер преподносил экстравагантные сюрпризы.

Но самый неожиданный сюрприз состоял в том, что все неслыханное богатство легендарного Арманда Хамме­ра оказалось не более чем мифом: в его, как считалось, главном детище «Охidental Petroleum» ему принадлежал лишь 1% акций. Несколько организаций, которым покой­ный задолжал огромные суммы, тут же возбудили судеб­ные иски. Но долги мультимиллионера оказались столь велики, что их невозможно было возместить, даже продав все, что осталось от него в этом земном мире... Сыну, внукам и любовницам — всем, кому он обещал пожиз­ненное содержание, досталось всего 750 тыс. долларов. Уязвленные родственники даже не явились на похороны.

Арманд Хаммер, безумно любивший земную славу, сделал все возможное, чтобы его имя не забыли и после смерти. О своей посмертной славе он заботился, как еги­петский фараон о загробном комфорте: создал музей, на­учный центр и благотворительный фонд имени себя, ос­новал киностудию, которая должна была запечатлеть жизнь Арманда Хаммера для будущих поколений, в течение мно­гих лет упорно добивался британского дворянского титу­ла. Он заказал несколько биографий, позаботился о том, чтобы его имя было выложено золотыми буквами в Зале славы нью-йоркского музея Метрополитен. Правда, пос­ле смерти магната музей попросил внука Хаммера до­платить 1 млн долларов. Оказалось, имя «баснословно бо­гатого» дедушки выложили золотом за полцены, в кредит. Внук предложил 200 тыс. долларов за то, чтобы имя деда вообще исчезло из музея.

Арманд Хаммер хотел, чтобы его помнили. И люди пока не забыли его имя — имя удачливого, ловкого бизнесмена- игрока, для которого все средства хороши; имя мил-

лио­нера, заработавшего свои капиталы на войнах, кризисах и сотрудничестве с тоталитарными режимами. Тем же, кто жил и рос во времена СССР, Арманд Хаммер запомнился как «самый большой и самый богатый друг Советского Союза». Вряд ли Арманд Хаммер желал именно такой, наверное, совсем недолговечной славы.