Русский полярный исследователь. Возглавлял первую советскую дрейфующую станцию «Северный полюс-1» (СП-1). Контр-адмирал. Дважды Герой Советского Союза.

Большой вклад в развитие ар­ктических исследований в первой половине XX в. внес Иван Дмит­риевич Папанин — простой мо­ряк, ставший всемирно извест­ным полярником и руководителем научных исследований. Его лю­бимое выражение «Чтобы наука у нас не страдала», которое он повторял подчиненным на протя­жении всей жизни, было широко известно многим поколениям со­ветских полярников. Папанин родился 26 ноября 1894 г. в матросской се­мье. В российском флоте служил еще его дед, павший смертью храбрых во время героической обороны Севас­тополя в 1855 г. Отец мальчика тоже сначала был воен­ным моряком, а потом плавал на баржах по Черному морю. Ваня был его первенцем. Однако семья быстро росла: у Папаниных родилось еще 8 детей. Матери приходилось подрабатывать поденной работой, и Ваня рано начал за­ботиться о младших братьях и сестрах.

Несмофя на множество домашних забот, мальчик с от­личием закончил начальную земскую школу. Руководство школы просило Папанина-старшего позволить сыну учить­ся дальше, но тот отказал, ссылаясь на необходимость зарабатывать на жизнь. Отца можно было понять — семья жила очень бедно. Спали вповалку на полу, накрываясь рядном, обувь носили только по воскресеньям; в школу Ваня ходил босиком даже в холодное время года, а пару­синовые туфли надевал только на пороге, так как в клас­сы без обуви входить не разрешалось. Двенадцатилетний Ваня отправился работать на завод в мастерские по изго­товлению навигационных приборов и вскоре благодаря любознательности и сметливости стал квалифицирован­ным токарем.

В 1914 г. Папанина призвали на военную службу и оп­ределили во флот, где он точил детали для судовых двига­телей. Здесь молодого человека застала революция. В конце 1917 г. он вступил в Черноморский отряд Красной Армии и до конца Гражданской войны сражался за установление советской власти в Крыму, проявляя смелость, решитель­ность и недюжинные организаторские способности. Па­панин принимал участие в освобождении Бахчисарая от белогвардейцев, работал в севастопольском подполье, был одним из организаторов партизанского движения в Кры­му. Однажды по решению штаба Крымской повстанче­ской армии его направили с секретным поручением в Советскую Россию. Крым был оккупирован, поэтому при­шлось добираться кружным путем — через Турцию. Конт­рабандисты, с которыми Папанин пльш по Черному морю, узнали, что их спутник везет большую сумму денег, и ре­шили убить его. Помог случай: на судне заглох мотор, и Иван Дмитриевич предложил починить его. Контрабан­дисты не тронули своего спасителя и доставили его на турецкий берег. Пешком под видом нищего Папанин доб­рался до Трапезунда, потом с помощью советского консу­ла — до Новороссийска, а оттуда направился в Харьков для встречи с командующим Южным фронтом М. В. Фрун­зе. Папанин был назначен уполномоченным закордонно­го отдела ЦК КП(б) Украины. Во главе второго десанта, шедшего на помощь бойцам Перекопа, Иван Дмитрие­вич, отобрав испытанных моряков-добровольцев, прошел в шторм от Новороссийска до деревни Капсихор на бере­гу Крыма. Из трех судов до цели добрался только катер под командованием будущего знаменитого полярника.

В конце 1921 г. контрреволюционное сопротивление на полуострове было сломлено. Некоторое время герой Граж­данской войны работал в Крымчека, потом стал секрета­рем Реввоенсовета Черноморского флота, а в 1922 г. был направлен в Москву, где работал на различных ответствен­ных должностях. Параллельно он закончил Высшие кур­сы связи и некоторое время проучился в Плановой акаде­мии Госплана СССР. Самозабвенно занимался Папанин и самообразованием. Значительное место в читаемой им литературе уже тогда занимали книги об арктических пу­тешествиях, будоражившие умы многих людей того вре­мени.

Осенью 1925 г. началась «северная повесть» жизни Папанина. Его направили в Якутию заместителем началь­ника строительства радиостанции в Томмоте, расположен­ном на берегу Алдана, правого притока Лены. Небольшой отряд строителей, в котором была и жена Папанина, Га­лина Кирилловна, в полной мере изведал тяготы путеше­ствия в суровых якутских условиях. Путники страдали от голода и холода, шли по глубокому снегу пешком, так как большинство лошадей пало, отстреливались от бандитов. Несмотря на это, Иван Дмитриевич «заболел» Севером и с этих пор мечтал получить работу именно там. Но подхо­дящий случай представился только в 1931 г.

Летом этого года в южной части Земли Франца-Иоси­фа должен был совершить посадку немецкий дирижабль «Граф Цеппелин». По существующей договоренности

с Германией к этому моменту к архипелагу должен был подойти советский ледокол «Малыгин» для обмена поч­той. На ледоколе было организовано небольшое почтово- телеграфное отделение, которым командовал Папанин. Во время этой экспедиции он твердо решил перебраться в Арктику и уже через год вернулся на Землю Франца-Иоси­фа в качестве начальника полярной станции (обсервато­рии) в бухте Тихая (о. Гукера), которую еще следовало организовать. В этот суровый край, где было нелегко даже крепким физически мужчинам, он взял Галину Кирил­ловну. Хрупкая женщина стала здесь библиотекарем и по­могала вести метеорологические наблюдения.

Надо думать, что Ивану Дмитриевичу, который, в сущ­ности, не имел никакого серьезного образования, было сложно возглавлять научный коллектив. Однако он быст­ро понял главные задачи станции и не вмешивался в ра­боту ученых, стараясь обеспечить им нормальные усло­вия труда и отдыха. Благодаря усилиям начальника станция быстро наладила работу, а позже продолжала постоянно увеличивать объемы наблюдений, расширяя свое влияние на близлежащие территории.

Природная житейская мудрость и доброта позволяли Ивану Дмитриевичу успешно решать многие серьезные проблемы. Некоторые случаи носили несколько курьез­ный характер. В первую зимовку поваром на станции ока­зался молодой человек, уехавший из дома, чтобы он и жена смогли проверить свои чувства. Спустя некоторое время жена прислала мужу телеграмму, в которой сооб­щала, что их пути должны разойтись. Радист показал те­леграмму Папанину. Представив себе, что из-за сердеч­ных проблем повара полярники всю зиму будут питаться кое-как, он велел уничтожить телеграмму, а вместо нее набрать другой текст, с уверениями в горячей любви и надеждой на встречу. Повар был в восторге и на этот раз накормил зимовщиков огромными и вкуснейшими кот­летами. Так продолжалось много раз, пока наконец жена поняла, что любит мужа, и сообщила ему об этом.

Закончив работу на Земле Франца-Иосифа, Папанин вернулся в Москву и вскоре был направлен на мыс Че­люскин. Здесь, на самой северной точке материка, нужно было построить еще одну полярную станцию, что и было успешно выполнено. Сюда Иван Дмитриевич постарался забрать своих товарищей по зимовке на Земле Франца- Иосифа. Вместе с ним вновь приехала и Галина Кирил­ловна.

Очень бережно относясь к здоровью подчиненных, Папанин, однако, совсем не берег себя. Во время строи­тельства он выполнял самые тяжелые работы. Рассказы­вают, что, провалившись в полынью, он спокойно выли­вал воду из валенок и продолжал работать, не заботясь о том, что может отморозить ноги.

В августе 1935 г. работы на станции были закончены. Зимовщики благополучно вернулись в Москву. Здесь Иван Дмитриевич за проделанную работу по строительству стан­ции и организации научных исследований был награжден легковой машиной. К 40-летию друзья-полярники при­слали ему телеграмму: «...коллектив приветствует тебя, нашего начальника, сумевшего по-большевистски преодо­леть трудности похода, выгрузки и строительства стан­ции. Прекрасные условия, созданные здесь для развития научной и оперативной работы, зимовки, обязаны твоей инициативе, энергии и заботливости о деле и людях... Мы надеемся, что еще не один форпост полярного бассейна будет создан и освоен под твоим руководством». Эти сло­ва оказались пророческими.

В начале 1936 г. академик Отто Юлиевич Шмидт вы­ступил на заседании Политбюро ВКП(б) с проектом орга­низации воздушной экспедиции на Северный полюс и экспедиции на дрейфующих льдах. Политбюро приняло соответствующее решение. Начальником экспедиции на Северный полюс был назначен Шмидт, начальником лет­ного отряда — знаменитый летчик М. В. Водопьянов, а начальником дрейфующей станции СП-1 — Папанин. При назначении учитывался не только богатый опыт Папани­на по организации полярных станций, но и его напорис­тость, деловитость, а главное — жизнерадостность. Шмидт считал, что именно это даст возможность полярникам получать от него заряд бодрости и оптимизма, столь не­обходимый в ледяной пустыне.

Началась длительная и кропотливая подготовка. Па­панин должен был организовать базу на о. Рудольфа. За два рейса ледокол «Русанов» доставил туда все необходи­мое. Быстро построили два просторных дома на 8 комнат, кухню и кают-компанию, радиостанцию, скотный двор (Папанин уже давно пробовал разводить свиней во время зимовок), склады, гараж для вездеходов и тракторов.

Тщательно готовились к жизни в столь необычных усло­виях и члены будущей экспедиции. В группу, которой предстояло долгое время прожить на льдине, кроме Па­панина, были отобраны гидробиолог П. Ширшов, геофи­зик Е. Федоров и радист Э. Кренкель. С 19 по 25 февраля 1937 г. они провели своеобразную тренировку. В Подмос­ковье в стороне от Калужского шоссе были разбиты па­латки, в которых будущие зимовщики имитировали жизнь на льдине: жили в полной изоляцйи, использовали толь­ко воду, вытопленную из снега, согревались керосиновой лампой, питались продуктами, которые предполагалось взять в путешествие.

22 марта 1937 г. с Центрального аэродрома в Москве в воздух поднялись 4 тяжелых самолета и один самолет- разведчик. Флагманскую машину вел Водопьянов. На ее борту находились Шмидт и будущие участники дрейфа. А общая численность экспедиции составляла 42 челове­ка. 19 апреля самолеты, сделав несколько промежуточных посадок, сели на о. Рудольфа. Здесь в течение месяца при­шлось ждать благоприятной погоды.

Наконец утром 21 мая 1937 г. флагманский самолет направился к полюсу и достиг его в 11 часов 35 мин. Сесть удалось на льдину, находившуюся примерно в 20 км за полюсом, которая была около 3 км в окружности и 3 м толщиной. Здесь и решили основать станцию. Разбили палатки, наладили оборудование и передали данные о первых метеорологических наблюдениях. В тот день вблизи полюса температура была — 12°С. Остальные 8 т грузов были доставлены тремя другими самолетами только через 16 дней, так как им пришлось ожидать благоприятных условий для полета.

Хозяйственный Папанин прихватил на полюс все, чего смог добиться. Среди совершенно необходимых грузов находились пишущие машинки, шахматы, книги и мно­гое другое, что могло скрасить жизнь полярников. Сам же командир прихватил с собой большую печать. «Моя канцелярия должна работать по всей форме», — говорил он и, смеясь, штемпелевал все письма, которые предсто­яло отправить на Большую землю с отлетом последнего самолета.

6 июня 1937 г. папанинцы остались на льдине в пол­ном одиночестве, если не считать любимца всей коман­ды — пса Веселого. Это о нем, возвратившись на Боль­шую землю, Папанин напишет статью «Пятый зимовщик», отдавая должное четвероногому товарищу, который да­рил людям много веселых минут, а иногда и предостере­гал от опасности.

Вскоре заработала ветряная электростанция, которая несколько оживляла унылый пейзаж. Льдина двигалась на юг со средней скоростью около 10 км в сутки, выпи­сывая зигзаги, а иногда кружилась, поворачиваясь на 6— 7 градусов по часовой стрелке.

Однако уже в июле начали появляться трещины. Были случаи сжатия льдов и торошения. Площадь льдины по­степенно уменьшалась. В дневнике Папанин писал: «С тре­вогой смотрю на льдину. Живем мы, как на бочке с поро­хом. Сегодня или завтра может произойти сжатие льдов, наше ледяное поле лопнет, перевернется». Командир ис­пытывал постоянные недомогания: тошноту, слабость, головную боль. Видимо, сказывались физические пере­грузки и недосыпание. Товарищи замечали: Папанину все время кажется, что он работает меньше других. Видимо, поэтому Иван Дмитриевич стеснялся спать даже в поло­женное ему время. В то же время внешне он был все так же весел и оптимистичен, постоянно заботился о других. Иногда ночью товарищи сквозь сон чувствовали, как он поправляет сбившееся у кого-нибудь одеяло. Особенно заботился начальник о питании полярников, он даже взял на себя тяжелые обязанности повара. На нем был и ре­монт различных приборов: Папанин не утратил навыков, полученных в юности на заводе, и поражал товарищей слесарным мастерством.

К февралю 1938 г. в распоряжении экспедиции оста­валась площадь не более 150 кв. м, да и этот кусок льда был пересечен несколькими трещинами. Из Москвы при­шел приказ прекратить дрейф. Уже 3 февраля из Мур­манска вышел ледокол «Таймыр», чуть позже за ним дви­нулся «Мурман», а 9 февраля из Кронштадта к льдине направились «Ермак» и подводная лодка. 19 февраля два первых ледокола подошли к льдине и приняли на борт людей и имущество станции.

За 9 месяцев было проведено 620 определений коор­динат льдины. Одновременно велись магнитные, метео­рологические, гравиметрические наблюдения. Люди ра­ботали по 16 часов в сутки в условиях штормовых ветров и сильных морозов. Благодаря их труду были получены очень ценные научные материалы. Впервые была измере­на глубина Северного Ледовитого океана у Северного полюса (4290 м). Было окончательно доказано, что в этом районе нет суши. Выяснилось, что у полюса на глубине 250—600 м проходит мощный слой теплого течения. Была опровергнута гипотеза о том, что над полюсом имеет ме­сто постоянное высокое атмосферное давление, а значит, все время стоит хорошая погода. В этом районе, казалось бы, совершенно лишенном жизни, экспедиция обнару­жила водоросли, планктонные организмы. В районе по­люса видели даже птиц, нерпу и белого медведя.

На родине героев-папанинцев встретили с триумфом. Всем четверым участникам экспедиции было присвоено звание Героя Советского Союза. Часть имущества стан­ции и одежда папанинцев были переданы в музей Аркти­ки при Арктическом институте.

Трудно передать словами обожание Папанина, кото­рым была охвачена вся страна. Пожалуй, лучше всего об­становку вокруг Ивана Дмитриевича передают слова из его интервью газете «Вечерняя Москва», сказанные в ка­нун 80-летия: «В тридцатые годы, признаться, было бояз­но выходить на улицу. Тут же обступали незнакомые люди, расспрашивали, пожимали руки. Помню, как на целые кварталы растягивалась толпа мальчишек, которая бежа­ла за мной и кричала: "Папанин! Папанин! Папанин!" Сейчас... мальчишки повзрослели».

Но шло время, и ажиотаж вокруг имени полярника спал. Однако это не означало конца его творческой био­графии. После своей «звездной» экспедиции Иван Дмит­риевич в 1940—1946 гг. возглавлял Главсевморпуть. В этом качестве он принимал участие в освобождении ледокола «Георгий Седов» из ледового плена, дважды за одну нави­гацию прошел Северным морским путем. Во время вой­ны-был членом Государственного комитета обороны и занимался морскими перевозками на Севере. В 1951 г.

Папанин, получивший звание контр-адмирала, возглавил Отдел морских экспедиционных работ Академии наук и проработал на этом посту 30 лет, параллельно в течение 20 лет занимая пост директора Института биологии внут­ренних вод АН СССР в Борке на Волге. За выдающиеся заслуги в развитии отечественной географии в 1980 г. был удостоен Большой Золотой медали Географического об­щества, председателем Московского филиала которого он был многие годы.

Умер знаменитый полярник в 1986 г., прожив почти 92 года. Его дневник «Жизнь на льдине» (1938), а также книга «Лед и пламень» (1977) многократно переиздава­лись не только в СССР, но и за рубежом. Многие относят их к числу лучших произведений современной историко- географической литературы.