Выдающийся немецкий художник-портретист, график, рисовальщик, мастер монументльных росписей, представитель Северного Возрождения.

«Только Бог мог произвести чудо, которое я вижу, но отнюдь не могли создать его человече­ские руки, — писал поэт Н. Бурбониус, покоренный искусством Хольбейна Младшего, и добав­лял: — О чужеземец, если ты хо­чешь видеть живые изображения, то смотри те, которые творила рука Гольбейна». Сегодня, как и пять столетий тому назад, творе­ния этого величайшего мастера эпохи Возрождения воспринима­ются не менее восторженно.

Ханс родился в конце 1497 г. или в начале 1498 г. в бо­гатом швабском городе Аусбурге в семье знаменитого художника Ханса Хольбейна Старшего, мастера алтарной живописи. Вместе со своим талантливым старшим бра­том Амброзиусом он еще в раннем детстве получил пре­красную профессиональную подготовку в мастерской отца Замечательный педагог научил детей всем премудростяу своего ремесла. Но желание освободиться от родитель­ской опеки, обрести индивидуальный стиль (работы тро­их были почти не различимы) подтолкнуло братьев поки­нуть отчий дом.

В 1515 г. юные Хольбейны переезжают в швейцарский город Базель и два года занимаются в мастерской X. Хербстера. Хансу все давалось легко: алтарные композиции, стенные росписи, портретные изображения, графика и рисунки для предметов прикладного искусства. Свою са­мостоятельную творческую деятельность молодой худож­ник начинает с оформления книг известного издателя И. Фробера. Ксилографией Хольбейн занимался долго и упорно. В период активной работы с книгой (1519—1526 гг.) им исполнено более 1200 отдельных печатных досок. Для художника эта область искусства имела огромное значе­ние. Книга дала возможность развиваться его природным наклонностям — композиционному дару, умению решать сложные пластические и пространственные задачи в ма­леньком формате, привила любовь к живописному рас­сказу. Кроме того, общение с прогрессивными литерато­рами сблизило Ханса с кружком гуманистов. Особенно он подружился с их главой, филологом и писателем Эраз­мом Роттердамским. Рисунки, созданные молодым худож­ником на полях одного из экземпляров его знаменитой сатиры «Похвальное слово глупости» (1515 г.), были на­столько близки по духу автору, что с тех пор неизменно воспроизводятся во всех изданиях.

Мало кому известно, что Хольбейн создал около 50 ал­фавитов для набора. Самые большие из них занимают площадь десять квадратных сантиметров, а самые малень­кие измеряются миллиметрами. Особенно интересны ор­наментальные инициации с фигурами детей. «Расшалив­шаяся детвора» Хольбейна за строгими очертаниями букв проказничает на все лады. Художник словно осваивал на их фигурках изображение тела и лица во всех ракурсах. Упоенный творческим могуществом, карандаш мастера с особым декоративным изыском изображал зверей, птиц, растения, орнаменты, героев легенд, античных историй и библейских сказаний.

Но в историю мировой живописи Хольбейн вошел, в первую очередь, как выдающийся портретист. Блестящим дебютом, обеспечившим молодого художника многочислен­ными заказами, стали парные портреты базельского бурго­мистра Якоба Майера и его супруги Доротеи Канненгиссер (оба в 1516 г.). Некоторая незрелость композиции и чрез­мерное обилие архитектурных деталей фона вполне ком­пенсируются живым воспроизведением индивидуального облика грубоватого, энергичного толстяка и его пышнотелой красивой жены. Позже Хольбейн создал «Мадонну семьи Якоба Майера» (1526 г.). В целом картина восприни­мается как семейный портрет, в котором Богоматерь, при­крывая плащом коленопреклоненных членов семьи, созда­ет ощущение родственного единения и теплоты.

Незаурядные способности Хольбейна приносят ему раннюю славу. Он выполняет разноплановые работы не только в Базеле. В Люцерне Ханс совместно с отцом распи­сывает дом старосты Я. Гертенштейна. Юный художник совершил путешествие по северной Италии (1518—1519 гг.), объездил ряд французских городов. После знакомства с живописью других мастеров его рисунок набирает легкость, становится мягче.

В 21 год Хольбейн Младший стал признанным масте­ром. Он вступил в базельскую гильдию живописцев и уна­следовал мастерскую брата после его преждевременной кончины (1520 г.). Несмотря на молодость, все многочис­ленные работы Ханс исполнял сам, не прибегая к помощи подмастерьев. В основном это произведения на религиоз­ную тематику, а также стенные росписи в аристократи­ческих домах и в Зале Совета городской ратуши («Тайная вечеря», «Бичевание Христа»). Исполненная под влияни­ем могучей традиции немецкого экспрессионизма и «объективности» мастеров итальянского Возрождения кар­тина «Мертвый Христос» («Христос в гробовой нише», 1521 г.) потрясает не только дерзостью изображения, но и необычностью формы. Вытянутая вдоль по горизонтали, подогнанная под размеры тела узкая доска (30,5x200 см; почти все картины мастера написаны маслом или темпе­рой на доске) напоминает старинную византийскую пла­щаницу. Нарушая все традиции иконографии, художник изобразил одинокого в своей смерти человека. Рядом с ним нет ни учеников, ни родных, ни даже зевак. Перед зрителем не просто поруганное тело Христа, а труп в са­мом неприглядном виде (моделью служил утопленник): сведенное судорогой лицо, закатившиеся зрачки, страш­ный оскал рта, вздыбленные ребра и запавший живот. Глядя на это ужасное величие смерти, понимаешь, как была страшна искупительная жертва Христа-человека. Ф. М. Достоевский свое потрясение от этого жуткого от­кровения высказал словами князя Мышкина: «Да от этой картины у иного вера может пропасть!»

Такая же сила впечатления характерна и для портрет­ных изображений. Люди на них так же реально живы, как мертв Христос. Образцами подлинно гуманистического портрета служат изображение юного интеллектуала Бо­нифация Амербаха (1519 г.) и два портрета, в профиль и вполоборота, Эразма Роттердамского (оба в 1523 г.). Дух благородной сдержанности и отстраненности от мирской суеты, характерный для писателя-мыслителя, родство тем­пераментов и взглядов Эразма и Ханса возвели эти порт­реты в ряд «классических».

Помимо станковых картин Хольбейн работал в облас­ти монументальной живописи. К сожалению, от мно­гочисленных росписей этого единственного немецкого художника с ярко выраженным талантом монументалиста практически ничего не сохранилось. О них можно судить лишь по великолепным авторским эскизам. Так, в фигу­рах веселого крестьянского хоровода (для фасада «Дома танцев») чувствуется «плоть и кровь» простых людей, ис­крится здоровое чувство народного юмора. К лучшим ра­ботам Хольбейна-рисовальщика, несомненно, принадле­жит серия иллюстраций к Библии (1528—1532 гг.).

Начавшаяся в 1525 г. крестьянская война, Реформа­ция и жестокая реакция вынудили художника, остро ощу­тившего отчуждение запуганных событиями заказчиков, покинуть город. К. ван Мандер писал, что Хольбейн «очень обрадовался этому случаю и поспешил за него ухватиться. И кажется, что он так охотно покидал родину из-за жены, которая была так зла и сварлива, что при совместной с ней жизни он совершенно не знал ни тишины, ни по­коя». Женившись еще в 1519 г. на Элизабет Шмидт, Ханс так и не сумел найти общего языка с супругой. Вернув­шись из поездки в Лондон, Хольбейн создал «Портрет жены и двух детей художника» (1528—1529 гг.) — свое са­мое эмоциональное и личное произведение, позволив посто­ронним бросить взгляд в его душу. Он изобразил простую, преждевременно состарившуюся женщину с опухшими, слов­но заплаканными глазами, которая равнодушно прижимает к себе сына и дочь сильными, загрубевшими руками. Глава семьи откровенно передает подавленное настроение, отчуж­дение близких ему людей, которых он вскоре бросит на произвол судьбы навсегда. Под стать невеселой удушливой семейной атмосфере и цветовая гамма — безрадостные ко­ричневые и мутные синие краски.

Первый недолгий лондонский период жизни Хольбейна начался в 1526 г. Снабженный письмами Эразма Роттер­дамского, он был любезно принят в доме обладавшего большой властью Томаса Мора, канцлера и советника короля, гуманиста и автора знаменитого памфлета «Ост­ров Утопия». В короткий срок художник приобретает широкую известность среди друзей Мора как великолеп­ный портретист («Портрет сэра Генри Гилфорда», «Порт­рет Никлауса Кратцера»), Он пишет портреты Томаса Мора и Алисы Мор и первый в Англии светский групповой портрет всей семьи канцлера (1527 г.), к сожалению, по­гибший во время пожара. Но авторский рисунок большой патриархальной семьи обладает всеми достоинствами ис­чезнувшего шедевра. Эразм Роттердамский, получив его в подарок, писал Мору: «Я получил возможность увидеть всю вашу семью чуть ли не лучше, чем если бы я был бы сам вблизи вас. Всех узнал я, в первую же очередь тебя, и мне кажется, что в твоей прелестной оболочке мне от­крылась еще более прекрасная душа...»

В 1531 г. Хольбейн переезжает в Лондон навсегда. И хо­тя Мор, поддерживающий его, к тому времени оказался в опале (а затем был казнен), художник попадает под покро­вительство самого короля Генриха VIII и своих соотече­ственников — немецких купцов, представителей Ганзей­ского союза. Хольбейн украшает росписями их резиденцию «Стальной двор» и пишет многочисленные портреты куп­цов Георга Гизе, Дирка Тейбиса (оба в 1532 г.), «Молодой купец» (1541 г.). Стремясь облагородить каждого человека, художник наделяет чертами интеллектуальности, спокой­ной уверенности и сознанием собственного достоинства юное лицо купца Дерика Борна (1533 г.), совсем не изме­няя внешности. И умный, устремленный в упор на зрителя взгляд заставляет почувствовать незаурядность этого чело­века. Надпись, сделанная на портрете самим художником, гласит: «Если ты его снабдишь голосом, это будет сам Де- рик, и ты усомнишься, создал его живописец или роди­тель». Гольбейн не льстит себе и не преувеличивает пора­зительной жизненности изображения.

Для всех портретов характерно общее гуманистическое мировозрение людей эпохи Возрождения. Восхищение кра­сотой линий, гармонией колорита, монументальностью ком­позиции приходит только после того, как зритель сумеет отвести взгляд от обладающих магической силой глаз Шар­ля де Моретта (1534—1535 гг.). От портрета остается мощ­ное впечатление, как от встречи с человеком покоряющей духовной красоты и глубокого интеллекта. Неизвестно, на­сколько обладал этими качествами воин и дипломат Мо- ретт, но именно такие люди импонировали художнику. Полны благородства и одухотворенности лица «Послов» (1533 г.). Величавая неподвижность роскошно одетых фи­гур французского посла Жана де Дентвилля и его друга епископа Жоржа де Сельва придает парадной композиции торжественную монументальность, которая не нарушается многочисленными и тщательно выписанными деталями костюмов и обстановки. Предметы, расставленные на пол­ках позади них — музыкальные инструменты, книги, свит­ки, глобус, — подчеркивают общность гуманистических интересов друзей. Каждым штрихом художник усиливает представление о возвышенности их помыслов, заставляет сильнее светиться «искорки души».

Совершенно иной склад характера угадывается в пор­трете короля Генриха VIII (1540 г.), сделавшего Хольбей­на своим придворным живописцем. Незаурядный ум и активная энергия политика здесь соседствуют с чертами надменного и деспотичного властителя. Королевское по­кровительство значительно расширило число знатных за­казчиков. Хольбейн пишет портреты Роберта Чесмена, Ричарда Саутвелла, Кристины Датской, лорда Кромвеля, Анны Клеве, Кристины Миланской, детей короля: Эду­арда, Марии, Елизаветы и его третьей жены Джейн Сей­мур. Художник не приукрашивает не отличающуюся кра­сотой лица и фигуры королеву и тем не менее передает душевную чистоту, строгость и обаяние женщины, поко­рившей своего темпераментного мужа. Все детали укра­шений, фактура богатой одежды переданы с обычной для Хольбейна тщательностью. Мандер, пересказывая мнение современников, подчеркивал, что «платье, украшенное множеством разных узоров из серебра, исполнено с та­ким редким искусством и так близко к действительности, что все невольно приходили в изумление и спрашивали, не подложен ли вниз серебряный лист».

Король не только опекал и высоко ценил своего жи­вописца, но и по изложенной тем же Мандером легенде защищал от слишком заносчивой знати. Он рассказыва­ет, что когда один из придворных попытался во время работы художника силой проникнуть в его мастерскую, вспыльчивый мастер «сбросил его с лестницы». На требо­вание графа наказать какого-то живописца король отве­тил: «Если мне захочется, я из семи мужиков могу сделать семь графов; но из семи графов я не смогу сделать ни од­ного Ганса Гольбейна или подобного выдающегося худож­ника».

Поскольку большая часть монументально-декоратив­ных работ не сохранилась, живописец в настоящее время преимущественно известен как портретист «хрустально ясной объективности», «детища которого не подвластны смене вкусов и стилей» (более 150 портретов). В Англии Гольбейна высоко ценили и как замечательного мастера миниатюры (оценочная стоимость недавно найденного миниатюрного портрета «Купца из Антверпена» — 2 938 ООО долларов) и непревзойденного стилиста, создав­шего рисунки для предметов роскоши и прикладного ис­кусства. Последней работой художника стал эскиз для настенных часов, предназначенных Генриху VIII.

Неумолимая смерть настигла художника в самом рас­цвете таланта. Ханс Хольбейн Младший умер во время эпидемии чумы поздней осенью 1543 г. в Лондоне. И хо­тя у художника не было учеников, мощь его живописного искусства сказалась на развитии портретного жанра во всей Европе и особенно в Англии. «Но значение Хольбейна не в передаче тех или иных приемов его живописи и рисун­ка, — писал искусствовед А. Немилов. — Подводя своим творчеством итог развитию высоких идеалов человечнос­ти и разума, выработанных в эпоху Возрождения, Холь­бейн силой своего гения вырастает над всем случайным и временным, перекликаясь с вершинами искусства всех стилей».